Джим Пуговка и Чертова Дюжина

— Я думаю, это самое лучшее, — сказал он. — Мы найдем ему хорошее место, защищенное от ветра, а чтобы с ним ничего не приключилось, посадим его, так сказать, на поводок. А в качестве поводка используем моржиные вожжи. Если в наше отсутствие русалка все-таки объявится, она первым делом примется искать вожжи, и тогда она наткнется на Максика и скажет себе: ага, они наверняка скоро вернутся, чтобы забрать его.

— Давай так и сделаем, — согласился Джим. — Пусть Максик останется здесь, все спокойнее будет.

Друзья закатили Максика в небольшую пещеру, где он мог надежно укрыться от ветра и дождя. Джим соорудил из упряжи прочный поводок. Один конец он прикрепил к паровозу, а другой — к острому выступу, торчавшему из стены наподобие крючка, на который Джим навертел для прочности целых семь двойных узлов.

— Ну вот, дружище, сказал Лукас, — теперь Максику не страшно даже землетрясение. А знаешь, я, между прочим, чертовски проголодался. Неплохо бы нам перед дорогой как следует перекусить. У меня прямо слюнки текут при мысли, что уже сегодня вечером мы будем есть чудесные овощи господина Ланя.

— Ты думаешь, сегодня вечером мы уже будем там? — спросил Джим.

— Почему бы и нет? С нашим перпетуум-мобиле это пара пустяков! — ответил Лукас.

Затем друзья достали из кабины машиниста съестные припасы, которые собрала им в дорогу фрау Каакс, и умяли все подчистую, до самой последней крошки. Это, кстати сказать, общеизвестный факт — как сделаешь великое открытие, так сразу страшно хочется есть. Кто не верит, тот может сам проверить.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой перпетуум-мобиле чуть не расшибается в лепешку из-за красно-белых Полосатых гор

Джим попрощался с Максиком, после чего друзья забрались на крышу Кристи, взялись за весла и снова отплыли подальше. Только тогда Лукас включил магнит и установил мачту под углом. Перпетуум-мобиле легко и бесшумно поднялся из воды и взмыл вверх.

Поднявшись метров на сто, Лукас опять придал мачте горизонтальное положение. Паровоз перестал подниматься и летел теперь все прямо и прямо. Скоро уже от магнитных скал осталась на горизонте только крошечная точечка, а затем и она исчезла из виду. Небо все еще было затянуто облаками.

— Самое главное, — сказал Лукас спустя некоторое время, — разобраться, в каком направлении нам теперь нужно лететь.

— Хорошо бы, — согласился Джим. — А как мы будем разбираться? Куда ни посмотришь, одно только море, и везде одинаковое.

— Мы можем сориентироваться по солнцу, — объяснил Лукас. Джим посмотрел на небо, но сквозь густую пелену облаков пробивался серый свет, и никакого солнца даже не было и в помине.

— Туда-то нам и нужно, мы должны подняться выше облаков, — сказал Лукас. — Но долго там оставаться нельзя, потому что на такой высоте воздух настолько разрежен, что очень трудно дышать. Держись, Джим!

С этими словами Лукас снова приподнял мачту, так что теперь она стояла почти под прямым углом. Кристи взмыл ввысь. Облака становились все ближе и ближе. Джим с некоторым беспокойством посматривал на эти воздушные громады, напоминавшие могучие горы со снежными вершинами, которые кто-то перевернул вверх тормашками.

— Ты думаешь, это ничего, если мы сейчас врежемся в них? — не слишком уверенно спросил Джим.

— Ничего, — успокоил его Лукас. — Разве что промокнем немножко, когда будем пролетать через дождевое облако. Приготовься! Пошли!

Друзья как раз долетели до той черты, откуда начинался слой облаков. Миновав эту черту, они сразу же погрузились в густой-густой туман. Было такое ощущение, будто они попали в баню, только что в бане — тепло, а здесь — наоборот, сыро и холодно.

Так они всё летели и летели, хотя из-за тумана казалось, что на самом-то деле они стоят на месте. Но вдруг туман расступился, и друзья увидели перед собою чистое голубое небо, озаренное лучами яркого солнца, которое во всем своем великолепии блистало в вышине, освещая пронзительным светом раскинувшиеся внизу ослепительно белые облака. Они растянулись на много миль вокруг, и Джим, застыв от изумления, смотрел во все глаза на это сказочное царство, не смея оторваться от такой красоты. Вот озеро, будто залитое молоком, а вокруг него громоздятся заснеженные вершины, за ними поднимаются замки и башни, словно выстроенные из сахара; они утопают в белизне деревьев, которые, кажется, сделаны из нежнейшего пуха. И всё здесь в движении. Медленно перемещаются воздушные массы, создавая всё новые и новые образы. Только что ты видел подушку великана, но через минуту она уже превращается в гигантский белый тюльпан: а то, что секунду назад выглядело как алебастровый мостик, соединяющий две вершины, теперь уже кажется маленьким челноком, который несется куда-то вперед по пенным волнам бушующего моря; там, где еще недавно можно было разглядеть загадочную пещеру, теперь бил огромный фонтан, словно вырубленный изо льда и запорошенный снегом.