Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014

Страдальческое лицо человека вытянулось вперед в мольбе и ожидании. Он ждет начала казни, как собака удара хлыста, занесенного над ней.

Удар неотвратим, неизвестна только сила удара.

Я постепенно увеличиваю силу электрических ударов. 20 вольт… 30… 45… 60…

Человек кричит, вобрав голову в плечи.

Я убрал напряжение: человек, медленно оттаивая от резкой боли, умолкает, продолжая тяжело дышать.

– Что, если я нажму кнопку с цифрой 450 вольт? – спросил я Ч.

– Сразу?

– Сразу.

– Тогда он умрет.

– Чем же будут заниматься пришедшие сюда после меня Мэт и, скажем, Берди?

– На его место посадят другого, – спокойно сказал Ч. – Их восемь… Восемь приговоренных к смерти. Это, конечно, дело незаконное, но мы договорились с федеральными властями.

Я снова нажимаю кнопку за кнопкой.

Человек пронзительно кричит, заходится в крике.

Нажимаю следующую кнопку.

– Прекратите мучить… лучше убейте сразу, – умоляет смертник.

– Может, хватит? – спрашивает Ч.

– Почему же, – хладнокровно отвечаю я и продолжаю добавлять электрические удары.

Визг человека мечется в динамике. Наконец у арестанта задергалась голова, пошла слюна, закатились глаза.

Я нажал кнопку с красным ободком – 450.

Арестант задергался в предсмертных конвульсиях и затих.

Ч. с любопытством поглядел на меня и поднялся.

Поднялся и я.

Мы вышли.

– Кури, – сказал он, протягивая мне сигарету.

– Спасибо, сэр, – сказал я и размял свою сигарету совершенно спокойными пальцами.

Ч. следил за моими движениями.

Я протянул ему спичку, прикурил сам: пламя спокойно колебалось в моих сухих ладонях.

– Ты будешь носить зеленый берет, – сказал Ч., – только «зеленые береты» могут так… Они воюют по слуху, а не по нотам, которые раздают им заранее. Они хладнокровные молодцы.

Потрясенный моим поведением Ч. не знал, что еще в Нью-Йорке Лот рассказал мне об опыте «проверки на жестокость».

А я-то знал, что за двойным стеклом на электрическом стуле сидит профессиональный артист, что за каждый сеанс он получает деньги, что над его головой висит табло с указанием напряжения на шкале.

От этого зависит сила крика, стона, отчаяния, мольбы или, наконец, имитация смерти.

А во мне все-таки пробудилось что-то темно-зеленое…

Неужели они сделают из меня зверя?

Глава пятнадцатая «Паб-крол» в Нью-Йорке

(Перевод В. А.)

– Знаешь ты, что такое «паб-крол», Натали? – спросил Лот.

– Это что-то из словаря алкоголиков, – улыбнулась Наташа.

Жених и невеста сидели напротив друг друга в гостиной дома на 13-й улице, где еще совсем недавно разыгралась дикая трагедия гибели старика Гринева.

Время сделало свое. Пришибленная горем девушка понемногу начала оживать.

Лоту было приятно подмечать прежнюю улыбку на лице Натали, сидевшей у широкого окна, за которым в садике Гриневых горел маленький костер огромного «индийского лета», охватившего сейчас весь штат Нью-Йорк.

– Сразу видно, дарлинг, что тебе не пришлось поблуждать по бабушке Лондону над батюшкой Темзой… – Лот иногда в разговорах с Наташей употреблял русские слова, страшно коверкая их.

Наташа совсем уже весело расхохоталась.

– Немчура проклятый! Батюшка Темза! Надо говорить матушка Темза…

– Извините, мисс, это заблуждение, – категорически опроверг Лот. – Я тоже прежде считал, что Темза – это Mother, однако англичане говорят the Father Thamse.

– А ведь ты прав! – воскликнула Наташа. – Конечно же, батюшка Темз, как тихий Дон…

Дон! Лот зажмурил глаза, словно от яркой вспышки: русская мина разорвала лед, и мгновенно не стало бежавшего впереди Хельмута… Он открыл глаза и снова улыбнулся Наташе.

– Итак, моя дорогая невеста, мой милый эдельвейс, «паб-крол» (ползком по пивнушкам) – это любимый спорт лондонских бездельников. Мы с твоим братцем добились высоких показателей в парном разряде. Что касается Токио…

– О господи, при чем тут Токио? – притворно возмутилась Наташа. – Не так длинно, герр Лот!

– Что касается Токио, моя милая, – профессорским тоном продолжал Лот, – то там эти вечеринки с бесконечной сменой баров называются «лестница». Увы, мои друзья самураи никогда не могли заранее сказать, куда ведет эта «лестница» – вверх или вниз.

– А о чем говорит собственный опыт?

– О Натали, мы же договорились не спрашивать друг друга о прошлом, – округлил глаза Лот.

– Интересно, какое прошлое надо скрывать мне? – сказала Наташа. – Явно неравная игра.

Лот захохотал.

– Да ну тебя! – сказала девушка, отвернулась, потом повернулась, сделала гримасу, наморщив нос. – К чему все эти разговоры?

– Я тебе предлагаю русский «паб-крол» в Нью-Йорке. Недурно?

– То есть?

– Начинаем в «Рашен-ти-рум» на Пятьдесят седьмой улице, продолжаем в «Русском медведе», где, кстати, ты сможешь узнать свою судьбу у гадалки мадам Беверли. «Психоанализ и хиромантия! Сенсационные откровения! Вы увидите, как с будущего спадает покров таинственности!» Ну и заканчиваем в сногсшибательном ресторане «Елки-палки»[70] в обществе изысканных дипломатов, прыгунов и поэтов. Какова программа?

– Гениально! – воскликнула Наташа и вскочила с кресла. – Ты серьезно? Я буду готова за несколько минут.