Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014

Джин заметил, что моряки относятся к своему молодому доктору хоть и дружески, но несколько снисходительно, и не упускают случая подтрунить над ним. Так, Сергей Рубцов рассказал о выходе Рубинчика в его первый рейс, о том, как артельщик Симонов показал ему пальцем за борт и предложил обратить внимание на работу «бортовых винтов». Марк смотрел и со знанием дела кивал головой, а ребята помирали со смеху.

– А в другой раз, – рассказывал Игорь, – как шли мы на траверзе североафриканского берега, какой-то сатирик, не я, конечно, объявил по судовой трансляции: «Доктора на спардек!» Ну выскочил Марик как сумасшедший, а ему говорят: «Доктор, смотрите, лев по берегу бежит…» Долго он смотрел…

Рубинчик хохотал, крутил головой, ничуть не обижался.

Разговор зашел о вечерней бомбежке.

– Неужели американцы? – посерьезнев, сказал Рубинчик. – Это, знаете ли, братцы, опасный пожар.

– Непорядочно себя ведут эти ребята, – сказал Андрей Фомич. – Что это значит – летать вокруг судна и заглядывать тебе в трубу? Некрасиво. А между прочим, в войну я с ними встречался и пил спирт. Люди были как люди.

– Лоцман-вьетнамец мне говорил, что бомбы попали в общежитие цементного завода, – проговорил Игорь. – Трое рабочих сгорели заживо… под балками…

– Сволочи! – буркнул Джин.

– Просто подонки! – воскликнул Марк.

– Может быть, это нгодиньдьемовцы? – предположил Сергей.

Джин вдруг подумал, что слово «сволочи» сорвалось с его губ совершенно непроизвольно. Разумеется, сволочи сожгли общежитие, убили троих рабочих, но… «Но Стэнли и Бак? Какие же они сволочи? А я? Мог бы с этим Марком действительно играть в баскетбол и вместе ухаживать за девушками, парень вполне свойский, а между тем я, диверсант и разведчик Джин Грин, „наемник кровожадных акул Уолл-стрита“, должен оставить на нефтепричале радиобомбу, которая будет взорвана по команде из джунглей, и… Вот мир!»

– Слушай, Жека, – прервал его размышления Рубинчик, – хочешь побывать на нашем «Тамбове»?

– Конечно! – воскликнул Джин.

– Между прочим, мальчики, сейчас четыре часа ночи, – сказал Андрей Фомич. – Не избежать мне завтра приятной беседы со старпомом.

– Лады, до завтра, – сказал Рубинчик Джину и, склонившись к его уху, зашептал: – Тяпнем спиртяшки назло тропическому зною.

– Йодом мазанный Юпитер! – язвительно воскликнул Лот, небрежно помахивая стволом «беретты» так, что по амплитуде было видно, что все трое – Мерчэнт, Врангель и незнакомец в черном балахоне – находятся в зоне огня. – Никак, мистер Роберт Шелтон собственной персоной! Имперский маг объединенных кланов Америки, рыцарей ку-клукс-клана и прочее, и прочее, и прочее… Я давно мечтал познакомиться с вами! Не присядете ли? Не угодно ли бокал шерри?

– Не время для шуток! – сурово и глухо утробным басом произнес незнакомец.

Он сделал шаг вперед и вдруг грянул гортанно, по-немецки, голосом вагнеровского Тора:

– СС-юнкер Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки! Встать смирно!

Это обращение, эта команда, этот голос! Словно треххвостым бичом хлестнули они Лота.

Невольно, в силу давней полузабытой привычки, подчиняясь взрывной магнетической силе, он вскочил, вытянулся в прусской стойке: руки по швам, локти отогнуты.

– Клянешься ли ты всегда и во всем быть верным фюреру и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру и поставленным им над тобой командирам?

– Клянусь! – хрипло проговорил Лот, скрестив взгляд с горящим взглядом человека в черном балахоне.

– Клянешься ли ты, что покорно и радостно примешь смерть, если по трусости или злой воле ты нарушишь тайную клятву братьев Ордена Крови?

– Клянусь! – окрепшим голосом произнес Лот.

– Клянешься ли ты, – неумолимо продолжал голос, – что только смерть освободит тебя от этой клятвы?

– Клянусь! – с юношеской звонкостью и пылом вторил Лот.

…И вспомнился могучий древний замок рыцарей Тевтонского ордена в Мариенбурге, прежней столице Восточной Пруссии, вспомнилась далекая темная ночь в начале сорок первого года. Недавний гефольгшарфюрер «Гитлерюгенда» в выпускном классе Шнайдемюльской гимназии имени Бисмарка, юнкер замка Ордена Крови – Блюторденсбурга – семнадцатилетний Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки шагал по гулкой, освещенной луной брусчатке старинного плаца. Часы на увитой плющом крепостной башне, на которой развевалось черное с серебряными сдвоенными молниями знамя СС, били полночь. Он шел и волновался, не понимая причины внезапного ночного вызова, не зная, куда ведет его вооруженный караул из юнкеров старшего, «коронного класса». Успокаивало немного только то, что он знал: с того дня, как он приехал сюда в замок с другими новичками, ночной караул всегда в полночь уводил юнкеров по одному, и те возвращались вскоре притихшие, присмиревшие и наотрез отказывались отвечать на вопросы товарищей по казарме.

Караул привел его по полутемным каменным коридорам в мрачное подземелье. С лязгом и грохотом захлопнулась за ним окованная почерневшим железом дверь. Замерли за ней, удаляясь, четкие шаги караула…