Джин Грин — неприкасаемый

Они наняли в Брагге такси, дорога пролетела незаметно, и вот наконец-то над головами друзей вывалилось из облака цивильное солнце Фейетвилля.

Они расплатились с шофером, получив у него ценную информацию, огляделись — и все вокруг приобрело теперь высокое значение и смысл.

В какой бы штат Америки вы ни приехали, если хотите найти бар — отсчитайте от церкви пятьсот футов в любую сторону.

Те, кто пьет, не должны мешать тем, кто молится, не говоря уже о других, более дерзких, поднимающихся с женщиной по скрипучей лестнице бара снизу вверх на второй этаж.

Они, естественно, могут потом спуститься по той же лестнице сверху вниз, стать спиной к бару и, отсчитав пятьсот футов, войти в церковь, чтобы искупить свой грех, но это уже частности.

Главное, не нарушить закон.

Северная Каролина по этой части может гордиться своей умеренностью.

В таблице преступности она располагается где-то в центре между буйной Невадой и почти безгрешной Северной Дакотой.

А вообще в этом двадцать восьмом по площади штате на первый взгляд ничего особенного нет: табак и хлопок, кукуруза, земляной орех, четыре тюрьмы с семьюдесятью девятью рабочими филиалами и двумя молодежными колониями, арестантов всего-то одиннадцать тысяч тридцать три человека; довольно среднее фирменное виски, ну, самые прочные табуретки и, разумеется, самые элегантные стулья — вот, пожалуй, и все примечательности этого штата.

И все же с точки зрения видавших виды людей — отборных рэйнджеров, бесшабашных воздушных десантников, суперсолдат — «зеленых беретов» — этот внешне унылый и, казалось бы, неприметный штат останется в памяти благодарных потомков уже тем, что именно здесь, рядом с питомником храбрости, знаменитым Форт-Браггом, расцвел махровым цветом веселый и бессонный Фейетвилль.

«Крейзи Хорс» и «Тужур-лямур» — два вечных соперника, кому будет отдано предпочтение?!

После консультации с шофером этот вопрос был уже не дискуссионным.

«Тужур-лямур» на этот раз не спасли ни дневные аргоновые огни, ни афиши, ни остроумные лозунги, ни былая слава.

«Крейзи Хорс» («Сумасшедшая лошадь») наконец-то обскакала «Тужур-лямур», на горе его хозяйке — тетушке Барбе, что носит под юбкой, на боку «кольт» калибра 45.

В «Крейзи Хорс» приехали европейские «стриперши». Среди них, если верить рекламе, виконтесса Торнадо Тони.

У этих эмигрантов из королевской Румынии были пышные имена: графиня Милке фон Эдельвейс, баронесса Бусуйок Константинеску, баронесса Марамуреш. В их жилах текла кровь Гогенцоллернов и румынских князей. Опять же если верить рекламе.

Когда двухстворчатые двери «Крейзи Хорс» закрылись за Берди, вошедшим последним, к нему из полумрака шагнул пьяный гигант в гавайской рубахе, застегнутой лишь на нижнюю пуговицу.

— Послушай, что тут написано, — сказал он, показывая Берди смятую газету. — В шестьдесят первом году у нас казнены сорок два арестанта: восемь — за изнасилование, один — за похищение, тридцать три — за убийство. Хочешь, я буду тридцать четвертым? — Он схватил Берди за грудь.

— Эй ты, парень! — крикнул с места Бастер.

Они с Джином уже уселись за столик и попросили для начала шесть бутылок пива «Будвайзер» и бутылку виски.

Пьяный гигант обернулся.

Бастер встал и поманил его пальцем.

Тот, покачиваясь, двинулся к нему.

Полупустой бар насторожился. Джук-бокс, гонявший старый сентиментальный блюз «Каролинская луна», пустили чуть потише. Несколько «беретов», сидевших за стойкой, обшитой темно-красной кожей, с любопытством оглянулись. Две «коктейль-герлз», направлявшиеся с коктейлями к столу Джина, задержались на полпути.

— Ну что? — буркнул громила. — Ты — тридцать четвертый?

— Ты грамотный? — спросил его Бастер и расстегнул рубаху на груди.

— Здесь есть что почитать, — уже другим голосом заметил парень, разглядывая множество наколок.

— Читай в центре, над скамейкой.

— «Жду крошку ровно в семь», — недоумевая, прочел парень.

— А теперь читай здесь, — Бастер закатал рукава белой спортивной рубахи

— «Синг-Синг… Алькатраз… Сан-Квентин. Грин-Хейвуд… Клинтон…»

Громила начинал трезветь.

— Это тюрьмы максимальной безопасности, — объяснил Бастер. — Когда я выходил из тюрьмы, дядя Сэм вручал мне двадцать долларов в качестве выходного пособия. На этот трогательный подарок правительства я покупал в ближайшей лавке револьвер, и все начиналось сначала. Вот, глянь-ка, Алькатраз. Это под Сан-Франциско. Из Алькатраза через пролив за последние пять лет бежал один я. Пытались это сделать также три банковских бандита — их съели акулы. А у меня… — Он вынул самодельный нож с наборной ручкой.

— Ладно, по нулям, — перебил его парень в гавайке, — я просто хотел, чтобы он мне стопку поставил.

— Что это они, Берди, все к тебе клеятся? — Бастер сел, считая разговор оконченным, и залпом выпил бутылку пива.

К ним подошли две «коктейль-герлз».

— Можно, мальчики? — начала та, что постарше, в тунике а-ля Элизабет Тейлор.

— Садись. Тебе не жарко в таком длинном платье? — спросил Бастер.

— Жарко, — она посмотрела на Берди.