Джин Грин — неприкасаемый

— Да, Чаку многого недоставало, но он был добрым и честным малым. Мир его праху! — Дядя Тео закручинился, потом оживился, словно что-то случайно припомнил. — Кстати, о Чаке, мистер Лот. После встречи с известным лицом из Аргентины руководство считало, что вы прекратите свою двойную игру, но спустя некоторое время во Вьетнаме Джин Грин ликвидировал Чака и сорвал одну из самых важных наших операций по стимуляции эскалации. Кроме того, руководство узнало о ваших самостоятельных действиях по торговле сильнодействующими лекарственными средствами, некоторые подробности из жизни китайца Чжоу и Чарли Чинка, но это уже мелочи.

— Все-таки вы неплохо работаете, — одобрил Лот.

— Спасибо, — потупился дядя Тео. — После нашей великой акции, думаю, трудно упрекнуть…

— Об этой акции не вам судить, — строго оборвал его Лот. — Вернемся к нашим делам.

Дядя Тео кашлянул.

— Итак, вы понимаете, мистер Лот, почему у руководства не было к вам абсолютного доверия?

— И они доверили вам… — улыбнулся Лот.

— Да, я должен был проконтролировать ваши действия в России и при возможности принять меры к сплочению нашего союза…

— Все понятно. Хватит! — оборвал Лот, осушил бокал и чуть пригнулся к дяде Тео. — Я записал нашу беседу, старая перечница.

— О! — слабо воскликнул дядя Тео и побагровел. — Поверьте, мистер Лот, это уже излишне. Если уж я…

— Если уж вы продаетесь, то продаетесь навсегда? Это вы хотели сказать? — ласково улыбнулся Лот. — Я и не сомневался в этом, майн либер гроссфатер. Это сделано только для закрепления нашей дружбы. Теперь слушайте. У нас с Джином здесь важное задание «фирмы». Но сначала Джин выполнит мое, понимаете, лично мое, задание. Через семь-десять дней мы будем в Лондоне. У вас обратный билет в каком направлении?

— Монреаль через Копенгаген, — сказал дядя Тео.

— Вам придется переменить его. Мы с Джином должны вас увидеть в Лондоне.

— Но почему с Джином? — удивился дядя Тео. — Разве он вам будет нужен после выполнения задания?

Лот потрепал дядю Тео по коленке.

— У вас есть друзья в Лондоне?

— Истинные патриоты есть везде, — пробормотал дядя Тео.

— Прекрасно, — сказал Лот. — Я считаю, что наш обед удался. Знаете, я приятно удивлен русской кухней.

Он поднял палец, подзывая официанта, получил счет и углубился в его изучение.

— Та-а-ак. Итого — двадцать один рубль семьдесят четыре копейки.

Он передал счет дяде Тео и сказал:

— Платите. Не забудьте дать официанту копеек двадцать на чай.

— Позвольте! — ошарашенно воскликнул дядя Тео. — Вам кажется, что я должен оплатить этот обед?

— Вы меня удивляете, дедушка, — вяло пробормотал Лот.

— Это совершенно неприемлемый вариант, — возмущенно заговорил дядя Тео. — Я решительно отказываюсь.

— Прекратите болтовню, вынимайте денежки и платите, — жестко сказал Лот и кивнул на официанта: — Видите, человек ждет. Еще подумает, что вы жадина.

Дядя Тео лихорадочно вытер салфеткой лоб, заерзал на стуле, пискнул.

— Может быть, на паритетных началах?

— Исключено, — ответил Лот.

— Но это невозможно, это немыслимо. Двадцать один рубль семьдесят четыре копейки! — Дядя Тео выхватил из внутреннего кармана пиджака валютную линейку — мечту бережливого путешественника, мгновенно проверил расчет. Глаза его полезли на лоб. — Двадцать четыре доллара девяносто пять центов, и еще двадцать копеек сверх счета! Мистер Лот, вы втянули меня в западню!

Он чуть не плакал. Официант, молодой чернявый парень, с интересом наблюдал за этой сценой.

— Зачем мы брали икру? — взвизгнул дядя Тео. — Это же дикая, бессмысленная роскошь!

Лот повеселел, поняв, что Тео сдается.

— Вы же сами слопали почти всю эту роскошь, — с мягким укором сказал он потрясенному до глубины души негоцианту.

— Но зато вы выпили всю водку и две трети вина, — задрожал на него челюстью дядя Тео.

— Не будем мелочными, — махнул рукой Лот.

— Дайте хотя бы немного, — простонал дядя Тео. — Хоть пять рублей, хоть три…

— Ни копейки! — рявкнул Лот.

— Но с какой стати? — пискнул дядя Тео.

— Я решил быть экономным, — пробурчал Лот. Дядя Тео неверными пальцами отслюнявил семь трешек, из специального круглого кошелька отсчитал семьдесят четыре копейки, быстро взглянул на официанта и добавил десять копеек.

— Еще десть, — сказал Лот, зорко присматривавший за этой операцией.

Дядя Тео выложил гривенник, встал и, уничтоженный, с головой, почти до макушки ушедшей в «контейнер», пошел к выходу.

Поездка в Москву была отравлена окончательно. После этого обеда дядя Тео не спал пять ночей и сократил свои расходы в Москве до минимума.

Вечером проходил прием в честь закрытия Выставки медоборудования. Джин, явившийся сюда для того чтобы все-таки соблюсти какой-то «декорум», стоял в слабо колыхающейся толпе дипломатов, легкомысленно одетых дам, маститых ученых. У всех на лицах были вежливые, слегка вымученные улыбки, и Джин точно с такой же улыбкой попивал «хайболл», выжидая момент, когда можно было бы пристойно «испариться».

Неожиданно за спиной его прозвучал милый женский голос:

— Хай, Джин! Вот так встреча!