Джина (СИ)

Казалось бы, бой на этом закончился, и закончился он ничьей, но дамы сжали кулаки и начали сближаться.

Наблюдающий за ними Светлов решил, что каждая из них истратила весь свой магический арсенал, и сейчас они сойдутся в рукопашной схватке, но маман вдруг подняла руки к небу, словно обращаясь к Богу. Но она, похоже и не думала молиться. Между её рук тут же появилось огромное осиное гнездо, которое она с меткостью Майкла Джордана метнула в Джину.

И, хотя молодая колдунья успела отскочить в сторону, разозленные осы сразу же облепили её с ног до головы и начали жалить. И тут чародейка впервые за всё время, пока шел бой, закричала. В её крике было столько крика и отчаяния, что у Андрея сжалось сердце.

Невероятным усилием воли, заставив своё непослушное, вялое тело подплыть к Джине, он набрал полные легкие воздух и изо всех сил дунул на неё, пытаясь сдуть ос, раз разогнать их руками не может.

И его усилия не оказались напрасными: ос сдуло. Но разлетелись они только на одну-две секунды. После чего они снова попытались атаковать чародейку, но та выпустил огонь из ладоней, и сожгла всех насекомых, которые горящими искрами начали падать на землю к её ногам. Видимо, тех секунд, на которые Светлов разогнал насекомых, Джине хватило на то, чтобы немного подзарядиться от кувшина.

Увы, укусы ос не прошли для Джины бесследно, и от её красоты не осталось и следа. Её ладони распухли, лицо изменилось до неузнаваемости: нос и губы увеличились до пугающих размеров, заплывшие глаза превратились в две узенькие щелочки.

Казалось бы, через такие щёлочки что-то разглядеть невозможно, но молодая колдунья успела заметить огненный шар, пущенный маман в её сторону. Джина быстро пригнулась, упав на одно колено, и стукнула распухшим кулаком по земле. С трудом шевеля губами, она произнесла лишь одно слово: «Скарон». После этого от её руки по земле, в сторону маман, побежала извилистая трещина, Из образовавшейся у ног маман глубокой расщелины высунулись огромные — каждая размером не меньше взрослого питона — гремучие змеи.

Только кинув взгляд на этих мерзких тварей, на их толстые чешуйча-тые тела, Андрей понял, что его мамаше сейчас не поздоровится, но ему не было её жалко. Но не потому, что он был злым и бессердечным, плохим сыном, а потому, что родичи были против Джины и хотели её убить. А ведь она, в отличие от родителей, его любила, а не унижала с детства, награждая порциями ремня, пинками и подзатыльниками. И, если бы предки в своё время не уехали в Питер, каким-то чудом оставив Андрею свою квартиру, он бы жил где угодно: хоть на помойке, хоть на вокзале, хоть на помойке, лишь бы не с ними.

Так что, пусть «гремучники» маманю кусают, а он, нелюбимый сынок и гадкий утенок, с удовольствием посмотрит на это и послушает мамашины вопли. Всё равно с ней ничего не случится. Это ведь всего лишь сон, верно?

Змеи тут же обвили толстые ляжки маман и начали кусать их. Маман, завизжав, как свинка, грохнулась на спину. Змеи, гремя своими погремушками на хвостах, тут же потащили свою жертву к краю расселины, и маман провалилась бы туда, но тут в её руках появился меч, которым она ловко отрубила головы четырем змеям, вцепившимся ей в ноги. Потом она быстро поднялась с земли и начала отчаянно превращать в мясную нарезку других «гремучек», выползающих из расселины.

Она так увлеклась умерщвлением гремучих змей-переростков, что не заметила, как откуда-то сверху на неё камнем упал большой орёл, придавив к земле, когтистыми лапами сорвал с неё цепь с кулоном и взмыл вверх.

И силы начали покидать маманю. Она вдруг выронила меч, змеи снова повалили её на землю и всё-таки затащили в расселину.

И сразу же какая-то сила стала поднимать Светлова вверх и с огромной скоростью потащила по небу. Пронесла над полями, над лесами и горами, над чужими городами, потом швырнула на Челябинск, в аккурат над домом, в котором жил Андрей. Он падал вниз, переворачиваясь в воздухе, пока через открытое окно не влетел в спальню и не оказался в кровати, после чего погрузился в кромешную тьму, из которой выбрался, лишь открыв глаза.

Судя по яркому солнечному свету, уже был полдень. Какое-то время Светлов просто лежал, глядя в потолок, прокручивая в голове всё, что предшествовало его пробуждению. Разумеется, вспомнился сон, в котором Джина билась с маман. Только был ли это сон? Чтобы найти для себя ответ на этот вопрос, Андрей перевернулся на бок, посмотрел на похрапывающую рядом с ним Джину. Тут же вспомнились дикие осы, изуродовавшие её лицо, вспомнились страшные раны на её теле, оставшиеся после боя. Но лицо Джины было, как всегда, прекрасным, на гладкой коже не было даже царапинки.

Тихо, осторожно, чтобы не разбудить свою красавицу, Светлов при-поднял край одеяла и осмотрел тело колдуньи. Тело было упругим и красивым, никаких ран или даже синяков на нем не наблюдалось.