Джинн и воины-дьяволы

— Да, — кивнул он. — Есть созвучное слово, похожее на то, что вы ищете. Дун си. Похоже на зом-би, а? — Он пожал плечами. — Ну, чуть-чуть похоже. Однако смысл этого слова, возможно, весьма точно отражает то, о чем вы спрашивали, мой старый друг Нимрод. Дун сиозначает «бессмысленный болван», то есть существо ниже и тупее человека. Еще это слово значит «вещь». Я давно не перечитывал Нефритовую книгу китайского императора Чэнцзуна из династии Юань, но, по-моему, там это слово встречалось.

— Какую книгу? — переспросил Нимрод. — Вы сказали «нефритовую»?

— Да. А что?

— Просто в последнее время случилось много краж, связанных с нефритом, — ответил Нимрод. — Берегите эту книгу как зеницу ока.

— Наши книги господин Борхес охраняет, — сказал Пинг Вин. — И я не позавидую тому, кто попытается украсть хоть одну.

Книга оказалась толщиной с огромный телефонный справочник и состояла из тридцати нефритовых пластин, стянутых вместе желтыми шелковыми ремешками. На каждой были выгравированы золотые иероглифы.

— Чэнцзун был внуком хана Хубилая, — объяснил Пинг Вин. — Он правил с тысяча двести девяносто четвертого по тысяча триста седьмой год и ничего выдающегося не совершил. Однако его правление было ознаменовано появлением великолепной книги, которую император написал сам. Нефритовая книга — это сборник древних китайских мифов и легенд о демонах, колдуньях и других сверхъестественных, опасных для человека существах. По воспоминаниям современников, император был человеком крайне суеверным.

Господин Борхес молча уселся за большой дубовый стол, а господин Пинг Вин устроился у него на коленях. Китаец надел узкие очки-половинки — для чтения, открыл книгу и начал аккуратно переворачивать нефритовые страницы. Нимрод, Джалобин и Филиппа заглядывали ему через плечо.

— Так, что тут у нас имеется? Ага, вот здесь. Дун си. — Библиотекарь начал читать, и лицо его все мрачнело и мрачнело. — «Остерегайте существа, называемого дун си, поскольку он ни мертв, ни жив. Остерегайтесь его горячего прикосновения. Помните, что он может быть невидимкой. Остерегайтесь дун си. Это воин-дьявол Его имя означает „грязь“, ибо он — нечистый слепок, жалкое подобие существ, созданных Богом. Он — сырье для зла, а под его языком живет ложь. Он неуклюж, он медлителен, но неутомим. Избегайте воина-дьявола, сторонитесь его, как самого нечистого демона, поскольку он — предвестник смерти. Оставьте его в земле, не дайте ему увидеть дневной свет. Верните его в могилу — там ему самое место. Прах к праху. Молитесь, чтобы он никогда не выбрался на поверхность, но, если это случится, ищите кости великого по имени Ма Кэ. Только он будет знать, как вам помочь. Остерегайтесь дун си. Остерегайтесь воина-дьявола». — Пинг Вин оторвал взгляд от нефритовой пластины и снял очки. — Это все, — произнес он.

— По мне, так вполне достаточно, — сказал Джалобин. — Кто бы он ни был, этот ваш зомби, я не хотел бы встретиться с ним темной ночью. Надо же! Воин-дьявол!

— А кто этот великий Ма Кэ, о котором пишет император Чэнцзун? — спросила Филиппа.

— Боюсь, мне это неизвестно, — признался Пинг Вин. — Возможно, какой-нибудь ныне забытый конфуцианский философ.

— Очень жаль, — сказала Филиппа. — Похоже, нам было бы полезно с ним познакомиться.

— Спасибо, Пинг Вин, — сказал Нимрод. И больше за всю дорогу на катере до гостиницы он не проронил ни слова.

— Давайте надеяться, что Джон говорил о ком-то другом, — предложила Филиппа. — Что это был не воин-дьявол.

— Да, пока лучше оставить эту тему, — согласился Нимрод. — А когда Фаустина с Джоном приедут в Венецию, мы расспросим ее поподробнее.

— Бедная, бедная девочка, — вздохнул Джалобин. — Держу пари, она ждет не дождется возвращения в свое родное тело. Я очень надеюсь, сэр, что ваша идея сработает. Было бы стыдно заставлять такую красотку проделать столь долгий путь, если все это окажется пустой затеей. Ведь мы ее так обнадежили. Не могу представить более изощренной пытки, чем видеть свое тело и не иметь возможности вселиться в него обратно. Если бы я оказался на ее месте и такое случилось со мной, я бы тут же утопился в Гранд-канале.

— Как же она утопится, если у нее нет тела? — усмехнулся Нимрод.

Джалобин пожал плечами:

— Ну тогда… Тогда не знаю, что бы я сделал. Предполагаю, что, если ты уже призрак, худшее в твоей жизни уже произошло. Все, что было суждено, уже сбылось.

— Фаустина не умерла, Джалобин, — сказала Филиппа. — Потому-то она и летит сейчас к нам, в Венецию, Фаустина жива.

— Да, мисс, но ей от этого не легче. Если ей удастся вернуться в свое тело, она, считай, мертва. Слышите, что говорю? Мертва!

— Вы в своем репертуаре, Джалобин, — сказал Нимрод. — Любитель скорых выводов. И крайне резких к тому же. Прямо как запах вашего одеколона! Разит за три версты!