Джинн из консервной банки

Последние слова подействовали на Жаррона отрезвляюще. Он ощутил угрызения совести и растерялся.

– Марина, милая, обстоятельства так сложились, – неуверенно начал он, но запнулся, увидев, как изменилось ее лицо.

Она с ужасом глядела мимо него. Жаррон оглянулся и тоже обомлел: в дверях стояла Ольга.

– Так каким же образом, дорогая моя, ты собираешься разбогатеть? – спросила она у Марины, брезгливо рассматривая комнату и убогую обстановку. – Сильно разбогатеть. Насколько мне известно, ты, голубушка, блефуешь в надежде одурачить Луи. Хочешь с помощью одних лишь посулов отбить у меня любимого? Дураку понятно, кроме как на мои деньги тебе рассчитывать не на что. Что ты задумала, расскажи?

Жаррон окаменел, Марина тоже застыла, Ольга ждала ответа. Пауза затягивалась.

Наконец Марина очнулась и принялась копаться в сумочке в поисках сигарет. Луи попытался что-то сказать, но не нашел подходящих слов. Махнув рукой он отвернулся и от Марины и от Ольги.

– Так что же ты молчишь? – с ядовитой усмешкой воскликнула Ольга. – Может, объяснишь, подруженька, откуда на тебя должно свалиться неожиданное и, главное, огромное богатство? Думаю, это интересно не только мне.

– Объясню, – голос Марины прозвучал глухо и невыразительно. – Обязательно, радость моя, объясню.

Ее сумочка упала на пол. Луи вскрикнул: в руке Марины появился массивный короткоствольный револьвер.

– Как тебе этот аргумент? Не кажется слишком слабым? – ухмыляясь, по-французски спросила она. – Ты сделала глупость, когда захотела знать правду. Не радуйся, если ты докопался до истины, лучше подумай, как будешь вылезать из ямы.

Ольга попятилась. Она побледнела и с ужасом переводила глаза с револьвера на искаженное злобой лицо Марины и обратно. На бледном лице Жаррона тоже отразился испуг.

– Но ты же не станешь стрелять? – хриплым голосом спросил он.

– Почему же не стану? – удивилась Марина. – Может, ты помешаешь мне?

– Сейчас я вызову полицию, – пригрозил он.

– Полицию? Насмешил. В этом районе не водится полиции. Здесь, если и бегают, то от полиции, а не за ней, так что…

Марина выразительно повела стволом револьвера. Жаррон сунул руку в карман, но не решился вытащить сотовый телефон. Ольга продолжала молчать.

– Ну что, старая дура, – рассмеялась ей в лицо Марина, – дрожишь? Ты все еще сомневаешься выстрелю я или нет? Не сомневайся. Сама приперлась и сама напросилась. Впрочем, я не в обиде, так даже лучше: семь бед, один ответ.

Она смотрела на Ольгу так, будто выбирала место куда всадить пулю.

– Чего ты хочешь? – не своим голосом спросила та.

– Тебе же интересно откуда придет ко мне богатство, – презрительно усмехнулась Марина, – вот я и хочу рассказать. Любопытство перед смертью – вещь похвальная, даже заслуживающая уважения.

– Марина, – с трудом выдавила из себя Ольга. – Одумайся…

У нее не было сомнений выстрелит ли подруга, она знала: выстрелит. Был слабый шанс договориться, Ольга попыталась это сделать, но ее прервал грубый окрик Марины:

– Заткнись, стерва! Заткнись и слушай, если не хочешь сдохнуть в неведении!

Марина шумно и тяжело дышала, лицо ее исказили злоба и ненависть, а револьвер опасно вздрагивал в побелевшей от напряжения тонкой руке.

– Ты думаешь, – уже по-русски продолжила она, – все происходило само по себе? Ошибаешься!

Она хрипло рассмеялась. От этого смеха по телу Ольги прошел мороз.

– Это я, я дергала за ниточки: все марионетки плясали в моих руках. Я автор всех перемен в твоей жизни. Ты – ничтожество, самая глупая, самая управляемая марионетка с куриными мозгами. Это я убивала всех, одного за другим: Павла, Георгия, Вальтера. А теперь я убью тебя, старую глупую гусыню.

– Но зачем, зачем ты это делала? – закричала Ольга, нервно облизывая губы.

Она покосилась на застывшего Жаррона и осознала, что помощи от него нет смысла ждать. С тех пор, как Марина перешла на русский, он ничего не понимал: в его глазах застыли растерянность и изумление.

– Зачем? – удивилась Марина. – А зачем вообще люди убивают друг друга? Не догадываешься?

– Из-за денег?

– Не только, но в основном из-за них.

Марина мельком взглянула на художника и усмехнулась:

– Иногда, конечно, можно сделать это и из-за мужчины, но только не из-за такого жадного рохли, польстившегося на тебя, шлюху.

Марина перевела взгляд на Ольгу, жадно фиксируя каждое движение мышц ее лица. Она ненавидела Ольгу и наслаждалась ее страхом. Марина не спешила ее убивать.

– Твое любопытство еще не иссякло? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Я действительно убила всех твоих мужей. Первого с помощью Жорика, который был моим любовником.

– Георгий?!! – схватилась за сердце Ольга. – Не может быть! Впрочем… Я догадывалась, – сникла она.

Марина зло усмехнулась:

– Продолжим счет. Второго я убила собственноручно, на твоих глазах, а третьего – Вальтера…

Ольга отшатнулась:

– Это он тебе писал?!!

– Вальтера, который тоже был моим любовником, – зловеще продолжила Марина. – Его я просто столкнула со скалы.

По щекам Ольги покатились слезы.

– Ты чудовище! – в бессилии выкрикнула она. – Чудовище! Ходячее зло!