Джинн из консервной банки

– Зато моя мать приезжала во Францию. Не переживай, я очень хорошо подготовилась к получению наследства: если у кого-то возникнут сомнения, я куплю и свидетелей. Здесь, во Франции, деньги любят еще сильней, чем в России. Думаю, свидетельства старушек, подруг твоей матери, мне обойдутся недорого. Уж они расскажут каким гулякой был твой отец. И чтобы у тебя исчезли последние надежды, на, почитай.

Марина бросила Ольге листок бумаги. Это была ксерокопия письма, написанного (о, боже!) рукой самой Ольги.

«Дорогая моя сестра, когда я узнала, что ты есть у меня, то поклялась тебя разыскать и как только попала в России, так сразу же принялась за дело…»

Дальше Ольга читать не смогла, ей сделалось дурно. Она даже вопросов задавать не стала: и без них понятно. Марина не зря затеяла ту грамматическую игру. Благодаря ей она не только от Георгия нужное письмо получила.

– Пока ты, черепаха, на солнышке грелась, я все устроила так, что все твои денежки станут моими. – Марина издевательски подмигнула Ольге и добавила: – После того, конечно же, как я от тебя избавлюсь.

Ольга переменилась в лице. Она поняла, что не в двух шагах от смерти, а практически уже покойница. Голос ее стал жалобным, на глазах выступили слезы:

– Мариша… Так это все ты, Мариша, ты устроила… Из-за мужчин, из-за денег… А мы с тобой? Как же мы? Я же тебя любила! Ты же была так добра ко мне… Мариша… Как же так? Разве можешь ты убить меня? И как будешь потом жить? С какой совестью?

– С чистой, – заявила Марина. – Наше темное прошлое обеспечивает нам светлое будущее.

– Но разве это справедливо? И где же наша любовь? Где она? Где? – беспомощно лепетала Ольга.

Марина зло тряхнула головой:

– Любовь? С ума сошла? Какая любовь? Спасибо, дорогуша, что приперлась сюда. От лишних трудов меня избавила. А я уже начала ломать голову как заманить тебя в ловушку. Ха! Глупая гусыня ловушку устроила себе сама. Что ж, пора тебе последовать за своими дорогими муженьками. Зажилась ты что-то, зажилась…

Рука Марины, сжимающая револьвер, напряглась; Ольга почувствовала, что она не шутит. Сейчас Марина ее убьет.

– Нет, – закричала она, и этот крик словно плеткой хлестнул Жаррона.

Неожиданно он сорвался с места, метнулся к Марине, схватив ее руку, повернул вместе с револьвером. Несколько мгновений они боролись, а затем кисть девушки неестественно вывернулась, и раздался выстрел.

– Луи! – испугалась Ольга, бросаясь к Жаррону. – Луи! Ты жив?

Он медленно отступал от оседающей на пол Марины.

– Это она… Она сама… – бормотал он, с ужасом глядя на расползающееся по ее одежде кровавое пятно.

Ольга, оторопев, смотрела на свою несостоявшуюся убийцу и не могла поверить, что сама она все еще жива. Она растеряно и беспомощно оглянулась на бледного, вздрагивающего от нервного озноба Жаррона и спросила:

– Марина мертва?

Луи пожал плечами и, с видимым усилием сделав несколько шагов, склонился над девушкой. Он расстегнул верхние пуговицы блузки и почти сразу выпрямился.

– Она умрет. Это дело десяти-пятнадцати минут. Я попал прямо в сердце. Я убил ее! – вдруг закричал он. – О кошмар! Убил! Теперь меня арестуют…

Ольга схватила Жаррона за руку и, потянув к выходу, закричала:

– Бежим, Луи, бежим!

Он удивился:

– Как? Куда? Это убийство. Бежать бесполезно. Нас могли видеть…

– Никакое это не убийство. Ты защищал меня, она хотела выстрелить и выстрелила. Это не убийство, а самоубийство. Посмотри она все еще держит револьвер.

Действительно, рука Марины продолжала сжимать оружие.

– Да, но нас могли видеть, – растерялся Жаррон.

– Чепуха, на улице ни души.

Ольга подтолкнула его к двери, но он, как истинный кавалер, не мог позволить себе пройти первым. Он пропустил ее вперед.

В этот момент смертельно раненая Марина открыла глаза, вглядываясь в два смутных силуэта, двигающихся по комнате. Наконец силуэты совместились, она более или менее отчетливо увидела одну фигуру.

Нечеловеческим усилием ей удалось поднять револьвер и выстрелить. Пуля попала Жаррону в затылок.

Ольга обернулась на выстрел и увидела падающего возлюбленного.

– Луи! – бросилась она к нему.

Он упал лицом вниз, открыв взгляду Ольги свою страшную рану.

– Луи, как же так, мой милый Луи?

Глава 12

Все дальнейшее, казалось нереальностью, сном, страшным сном. Ольга не помнила, как бежала по лестнице, как вела машину, как вернулась в дом Жаррона. Жизнь, казалось, потеряла смысл. Ее Луи, единственного мужчины, которого она действительно любила, больше не было на свете.

Ольга лежала в той же спальне, из которой недавно выбежала вслед за ним. В душе она чувствовала щемящую пустоту. Но Ольга не хотела сдаваться, она оказывала этой пустоте яростное сопротивление. Ольга была сильной и хладнокровной женщиной и потому не могла позволить себе упасть духом.

«Почему я так разнюнилась? Актриса! Художница! Фантазерка! Сама же этого хотела, – сердилась она и тут же себе возражала: – Нет, на этот раз все случилось не так, как я хотела, не совсем так. Смерть Луи не входила в мои планы».