Джинн из прошлого

– Осталось шесть секций, – рассеянно ответил физик.

– Осталось двадцать два часа.

Бегоевич никак не отреагировал не замечание.

– Мне нужен доступ к конкурирующему инку.

– Какому?

– Желательно класса Умник, для гашения фантомных инвариантных рядов.

– Обойдёшься.

– Вы хотите попасть туда, куда надо? – вздёрнул редкие рыжеватые брови Бегоевич. – Или вам всё равно, куда провалится инвертор?

Ульрих поскрёб щетину на подбородке.

– Инк фрегата сгодится?

– Не знаю.

– Я подключу тебя к нему.

Он вернулся в рубку, объяснил Цзе Дуну новую задачу.

«Сделаю всё, что в моих силах», – пообещал инк.

Ульрих снова спустился в трюм с бутылкой водки в руке.

– Цзе ждёт.

– Я уже общаюсь с ним, – буркнул Бегоевич. Вид у него был встопорщенный, как у измученного жарой воробья, глаза лихорадочно блестели, но лицо казалось довольным.

– Глотни. – Ульрих протянул ему бутылку. – Рашн шнапс «Карамышевская-экстра». Даже китайцы употребляют.

– Не пью, – отказался физик, поглощённый созерцанием композиции.

– Пей!

Бегоевич оторвался от раствора виома, встретил хмельной взгляд похитителя, поёжился.

– Рюмку…

– Обойдёшься.

Физик сделал глоток, закашлялся, багровея.

Ульрих расхохотался, похлопал его по плечу.

– Работай, эта штука очень хорошо стимулирует.

Оставив физика в состоянии ступора, он вернулся в рубку. Делать было нечего, захотелось драйва, хотя скорее всего это было результатом упавшего в желудок алкоголя.

– Цзе!

«Весь внимание, кормчий».

– Врубай навигацию, идём в гости.

«Не понял?»

– Хочу спуститься вниз, до твёрдого ядра. Может, удастся познакомиться с аборигенками.

«Как прикажете».

Ульрих расслабился в кресле, довольный жизнью. Ему нравилась подобострастность инка, готового выполнить любой приказ «кормчего». Цзе Дун представлял собой квинтэссенцию китайского менталитета, основанного на безусловном подчинении младшего старшему по должности и положению. Примерно так же воспринимали действительность и носители германской расы, а своё положение Ульрих Хорст вообще определял как недосягаемо высокое, считая себя «истинным арийцем».

Стены рубки растаяли, превращаясь в клубящуюся серую мглу.

Затем и мгла отступила, переставая скрывать глубины сатурнианской атмосферы на тысячи километров от корабля: включилась система активного локационного обзора.

– Параметры дрейфа?

«Измеренная глубина – двадцать две тысячи километров, давление десять тысяч сто бар, видимость две тысячи триста километров».

– Я не об этом, где мы дрейфуем сейчас?

«Южные широты Сатурна, под одним из циклотурнов».

Под циклотурном инк понимал циклонический вихрь на Сатурне; самый известный циклотурн – знаменитое Синее Пятно – Ульрих знал.

– Начинай спуск.

Мимо кокон-кресла заскользили голубоватые и прозрачно-серые тени. Лучи Солнца до этих глубин не пробивались, здесь царил вечный сумрак, даже в «солнечный» день, но видеосистема синтезировала для пилота изображение сатурнианских недр из множества поступающих изображений в других диапазонах электромагнитного спектра, и он воспринимал его как видимое собственными глазами.

Рубку заполнила полутьма. Вверху умер последний рассеянный лучик света. Наступила ночь.

«Тридцать тысяч километров, – доложил инк. – Давление четырнадцать тысяч бар».

– На какое давление рассчитан пузырь полевой защиты?

«Сто тысяч бар одномоментно».

– В импульсе? А если брать постоянное давление?

«При подключении полного ходового ресурса к защите – до тридцати пяти тысяч бар».

– Вот и спускайся до этого предела.

«Слева по курсу фиксирую нарастание теплового потока».

– Так и должно быть, раз мы спускаемся к ядру.

«Источник тепла локализован».

– Что это значит?

«Мы опускаемся вдоль столба нагретого воздуха».

– Дай картинку.

В поле обзора появилась светлая желтоватая полоса, уходящая вниз и расширяющаяся кверху.

– Может быть, это зародыш циклона?

«Не имею информационной базы для оценки».

Ульрих перешёл в состояние озарения, подключая резонанс ментального видения.

Столб тёплого воздуха зарождался где-то глубоко в тёмных недрах уплотняющейся атмосферы Сатурна, и там, в невероятной дали, просверкивало золотом какое-то колечко.

– Металл? – недоверчиво хмыкнул Ульрих. – Очень интересно! Ну-ка, поверни туда. Кольцо видишь?

«Фиксирую сложный объект правильной геометрической формы».

– Вот и давай к нему.

Призрачно-светящийся столб приблизился, превращаясь в округлую полупрозрачную стену, сотканную из множества более светлых и тёмных струек. Стало видно её движение – снизу вверх, превращавшее стену в массивное образование наподобие дымового извержения вулкана.

– Вулкан, – пробормотал Ульрих.

Инк промолчал, не зная точного ответа, хотя в его креативные программы должна была быть заложена информация, способствующая выживанию фрегата в любых экстремальных условиях, в том числе – при попадании в атмосферы гигантских планет.

Скольжение корабля вдоль тёплого воздушного потока длилось около часа.

На глубине в тридцать семь тысяч километров Цзе Дун разглядел открытое кормчим «золотое колечко» и выдал его изображение на сферу обзора.

– Майн гот! – проговорил озадаченный Ульрих. – Что это за штуковина?