Джинса

На экране возник слоган, который дублировался мужским голосом за кадром: «РЕВНУЕШЬ ЖЕНУ К МАССАЖИСТУ? – ПОКУПАЙ РАСТИРКУ "ОФИГОН"»!

– А что, по-моему, симпатичный ролик получился, – сказал Кирилл Кириллович после просмотра. – А главное, заказчику понравился. Так что, всем спасибо. А особенно Георгию. Если бы не он… В общем, вы и сами все знаете.

57

В один из дней в агентство пришел Аркадий Романович. Вид у него был на редкость сумрачный. Он перебросился парой слов с Инной и Дашей, после чего женщины тут же притихли и погрустнели. Инна вышла из приемной, а Даша и Аркадий Романович продолжали стоять друг напротив друга, молча, потупив головы, как на панихиде. Вскоре Инна вернулась с Ираклием. Она сказала:

– Познакомьтесь. Это Ираклий. А это мой близкий друг – Аркадий Романович, он директор кладбища.

Ираклий сразу же почувствовал какой-то дребезг внутри. С какой, спрашивается, целью вас будут знакомить с директором кладбища? Да хоть бы и с замдиректора? Ничего хорошего такое знакомство не предвещает. Если вас сводят, к примеру, с директором цирка, то вы вправе ожидать, что этот человек будет веселым, жизнерадостным любителем детей и животных. Вполне можно даже предположить, что на какой-нибудь вечеринке он представит вас симпатичной воздушной гимнастке или гуттаперчевой эквилибристке в облегающем трико. А чего ожидать от директора кладбища?

Аркадий Романович будто специально держал паузу, чтобы Ираклий психологически подготовился к дальнейшему разговору, после чего сказал, медленно роняя слова, с профессиональным трагизмом в голосе:

– Ираклий, я нашел ее.

– Кого? – не понял Ираклий.

– Долли.

– Правда? – еле слышно произнес Ираклий и тут же почувствовал себя выпотрошенным и обескровленным.

Если бы эту новость сообщил не директор кладбища, а, к примеру, директор цирка, можно было бы не напрягаться. Уж, по крайней мере, не ощущать себя тушкой на разделочной доске.

– Она стала жертвой дорожно-транспортного происшествия, – уточнил «директор одного муниципального предприятия».

– Как это? – с подозрением хмыкнул Ираклий. – Она что, переходила дорогу в неположенном месте?

Аркадий Романович сочувственно вздохнул:

– К сожалению, подробности трагедии мне до конца не известны. Знаю только, что она попала под КамАЗ.

– Под КамАЗ? – растерянно переспросил Ираклий. – Но как это могло произойти?

– Говорят, выпала из машины «скорой помощи» – санитар неплотно закрыл дверь. На одном из поворотов она распахнулась… А этот КамАЗ… Он ехал сзади и не успел затормозить… Виновные наказаны. Но вряд ли вам от этого будет легче…

Ираклий долго стоял молча, не замечая никого вокруг, как в вакууме, и ничего не чувствуя, как замороженная рыба. Придя в себя, он спросил:

– Можно ее увидеть?

– Думаю, не стоит этого делать, – сказал директор кладбища, слегка поморщился и добавил: – Она сильно пострадала…

Даша сочувственно положила руку Ираклию на плечо.

58

В день, когда хоронили Долли, пошел первый снег. Он был крупным и сочным. Как будто целый год выспевал где-то на небесных плантациях, и вот созрел и осыпался. Снег осветлял мрачный кладбищенский ландшафт и лежал на крышке закрытого гроба, в котором хоронили Долли, будто сахарная пудра на шарлотке.

У свежевырытой могилы стояли Кирилл Кириллович с Нелли Николаевной, Жора с женой, Лазарь Моисеевич с Тамарой Сергеевной, Даша, Инна и Аркадий Романович.

Ираклий был бледным, как снег, и молчаливым, как мраморное надгробие. Он вспоминал тот единственный вечер, что провел с Долли. Вспоминал, как впервые увидел ее в зеркале заднего вида, а потом танцевал с ней в приемной под музыку, звучавшую в его голове, а ее локон щекотал ему щеку…

Удивительно, что какая-то мелочь, вроде этой прядки волос, случайно всплывшая в мозгу, может вытащить за собой целый ворох эмоций. И такая тоска по этой прядке… До дрожи в ногах, до сведенных скул, до слез… Казалось, где-то внутри, в районе солнечного сплетения, чья-то невидимая рука крутит допотопную мясорубку и перемалывает все чувства в вязкий, однородный фарш. Как будто чья-то невидимая рука крутит поломанную шарманку и превращает все звуки вокруг в тягучую, однообразную какофонию.

Странно, но до сих пор ни одна женщина не вызывала в нем столько эмоций, сколько эта силиконовая кукла, жизнь которой зависела от него. И он ее не уберег. И вот теперь она лежит в закрытом гробу, раздавленная КамАЗом…

Морозный воздух был пропитан хвойным запахом, исходящим от еловых венков.

Инна вполголоса переговаривалась с Дашей:

– Сейчас такой выбор всего! На любой цвет и вкус. Хочешь с бантиками – хочешь без бантиков. Хочешь с рюшами – хочешь без рюшей. С обивкой – пожалуйста, без обивки – пожалуйста. С подушечкой – без подушечки. С ручками – без ручек. Умирай – не хочу.

– Да, а мы когда дедушку хоронили, ничего подобного не было, – ответила ей Даша. – Только покойники были, а к ним ничего не было.

– Что ты думаешь по поводу Ираклия? – спросила Инна.

– Он мне нравится, – призналась Даша.

– И чего ты ждешь?

Даша пожала плечами:

– Не знаю…

– Не теряйся. Он вдовец. Сейчас самое время.