Джинсы, стихи и волосы

Я пошла за кофе, привалилась к прилавку. Толстая буфетчица Петровна, которую, кажется, звали даже не по отчеству, а по названию кафе, поставила турки на горячий песок. Сначала ничего толком не происходило, потом кофейная вода постепенно густела и превращалась в корочку. Корочка поднималась, и сквозь нее начинали прорываться сначала маленькие пузырьки, они становились все больше и больше, пока кофе не убегал. «Вот так и мои стихи, – думала я. – Еще совсем недавно, в сентябре, это была просто кофейная вода, слова, в которых я видела смысл, но не понимала, что даже их порядок в строке может о чем-то говорить. Теперь это скорее корка. Тут главное понять, в чем фокус…»

Кто-то положил руку мне на плечо. Я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял Бранд.

– Взяла уже? Уступай место.

Я села за столик, вскоре и он подсел, кинул пачку сигарет на стол, мы закурили.

– А у вас в Питере все еще есть дом с башней?

– У нас полно башен. Тебе какой?

– В котором Иванов, Брюсов, Мережковский, Блок…

– А… Ты про эту башню. Есть. Я там сто раз был. Ну как был… Не в самой квартире, а на крыше.

– Там что, можно просто так на крышу забраться?

– Можно. Я же говорил сто раз: поедем, покажу.

– Я высоты боюсь. Слушай, ты еще что-нибудь о них знаешь?

– О ком?

– Ну вот о них. Понимаешь, я все уже прочитала. В библиотеке больше нет, в детскую городскую ходить бессмысленно, а во взрослую меня не записывают.

Бранд секунду что-то соображал, потом сказал:

– О! Он же тут где-то ошивается! – Он повертел головой, начал махать руками, щелкать пальцами и кричать: —Валенок! Валенок!

И тут же к нам за стол подсел высокий парень. В отличие от остальных, он был одет, как гопник или детдомовский: болоньевая куртка ни о чем, коротковатые школьные штаны вместо джинсов и очень коротко подстриженные негритянские кудри. Немедленно стало понятно, почему его зовут Валенок.

Бранд показал на меня:

– Валенок, тут надо, чтобы ты помог.

Валенок пристально посмотрел на Бранда:

– Да не дрейфь. Ей по делу, и ничего такого.

Валенок вздохнул:

– Что на этот раз? Сразу предупреждаю, Солжа еще долго не будет.

– Да не, все проще, расслабься. Ей четырнадцать. Во взрослую библиотеку не пускают, а книжки ей нужны элементарные – Мережковский, Брюсов, Гумилев, Ахматова…

– Ахматова «Без героя»?

– Если подгонишь издание семьдесят четвертого года, будет просто отлично. Ну и от меня «Питер» Белого. Мой дома остался. В смысле там, дома.

– Это можно. С Гумилевым будет сложнее, но там тоже есть издания. Посмотрю у родаков. Только возврат обязателен. Отвечать ты будешь, – и потом уже мне: – Телефон дай свой. Когда соберу, позвоню.