Джирмийское клеймо

- Кон, ты свободен, - сообщил он. Золотая кошка потянулся было к руке прощелыги, но предводитель остановил его: - Оставь Лео. На него у меня другие планы.

- Конечно, сударь, - церемонно поклонился Кон и исчез, а Бернар насмешливо взглянул на друидов:

- Ну что, господа Совы, хотите попутешествовать?

От неожиданности друиды раскрыли рты, ведь клан отдал их в Джирму на пожизненное рабство, и они не то что о путешествии, о прогулке по Догмару мечтать не смели.

Бернара развеселили ошеломлённые лица сов.

- Вы не ослышались, господа. Я действительно предлагаю вам совершить путешествие в Шеву. - Он многозначительно посмотрел на Рональда. - Мы вернём Хамелеонам главу клана. Возьмёшь с собой этих двоих и Элларда. После того, что мальчишка натворил в Шеве, попрошайки будут особенно рады видеть его рядом с папашей. Объясни хамелеонам их новое положение и обязанности.

- Я сделаю всё, как надо, сударь, - поклонился Рон.

Бернар взял ручку, чиркнул несколько строк и, приложив джирмийскую печать, вручил бумагу золотой кошке.

- Остальные распоряжения получишь на месте. И приодень Леопольда перед отъездом. Как-никак, глава клана. - Предводитель посмотрел на сжавшегося в кресле прощелыгу, который продолжал держаться за голову и хрипеть, правда, почти беззвучно, и скомандовал: - Начинай, Норм. Вы должны закончить раньше, чем мои кошки разберутся с Аксимой…

Фридрих вернулся в Аксиму подавленным. Порог допустимых потерь был превышен в несколько раз, и случилось это как-то внезапно, неожиданно, вдруг… 'В один миг! - в сердцах подытожил совершенный маг и закусил губу. - Я! Только я виновен в гибели лучших магов Аксимы! Потерять три четверти войска, да к тому же ничего не достичь… Я совершил преступление! Я никудышный полководец! Мой священный долг - добровольно подвергнуться зомбированию и провести остаток дней человеком, абсолютно лишённым магических способностей. И пусть забвение станет мне наказанием за бездарную аргорскую кампанию!' С такими самобичевательными мыслями Фридрих вошёл в кабинет директора Межмирового Центра подготовки белых магов, Карла Брука.

- Прошу наложить на меня взыскание, товарищ Карл! - с порога выкрикнул он и замер по стойке смирно. - Я готов ответить за ошибки, предоставить детальный отчёт о походе и начать подготовку масштабной карательной экспедиции, ибо Зло должно быть наказано!

- Садитесь, товарищ Фридрих. - Карл указал на соседнее кресло возле круглого деревянного стола, на котором пыхтел медный пузатый самовар, коронованный большим сине-белым заварочным чайником. На тончайшей кружевной скатерти стояли расписанные синими цветами чашки, молочник, сахарница и розетки с вареньями, джемами и мёдом. В плетёных корзиночках аппетитными горками возвышались румяные, с пылу с жару, булочки и пирожки. На широких, с лазоревыми ободками подносах красовались пирожные: со взбитыми сливками и желе, кремом и свежими ягодами, конфитюром и шоколадной крошкой. Радовали глаз облитые цветной глазурью пряники и фигурное печенье, сдобное, песочное, слоёное…

При виде столь неуместного изобилия глаза Фридриха едва не выползли из орбит. Семенящей походкой он приблизился к столу и опасливо присел на краешек кресла, точно оно было шоколадным и грозило растаять под ним.

- Понимаю Ваше удивление, товарищ Фридрих, - тяжело вздохнул Карл и тихо произнёс: - В мире, где я родился, так провожали в последний путь воинов, павших за правое дело. Наш провальный поход в Аргор, гибель множества светлых и добродетельных магов нестерпимой болью отозвались в моей душе и навеяли грустные воспоминания детства, когда мой народ боролся с Тёмным лордом и ценой неимоверных усилий и жертв победил его. Как наяву, вижу поминальный пир, устроенный светлым правителем Василианом… - Глаза Карла затуманились, и Фридрих испугался, что директор Центра сейчас расплачется, но тот глубоко вздохнул, изгоняя слёзы, и скорбно проговорил: - Помянем же безвременно ушедших от нас товарищей, и с печалью в сердце продолжим борьбу со вселенским Злом, ибо если не мы, то кто же? - Карл привстал, разлил по чашкам чай, и в полном молчании совершенные маги выпили за павших героев.

Карл поставил опустевшую чашку на блюдечко и Фридрих, сочтя, что траурная чайная церемония завершена, приступил к докладу. Он детально описывал кампанию против Джирмы, вставляя в рассказ свои личные соображения о том или ином эпизоде. Директор внимательно слушал, временами скорбно кивал, вздыхал и прихлёбывал сладкий душистый чай. К концу доклада лицо Карла раскраснелось, словно помидор под южным солнцем, а на скулах заходили желваки: