Дживс и феодальная верность

– Уезжая из Лондона, этот малец приобрел малую полицейскую дубинку с целью использовать ее против одноклассника по прозвищу Ябеда, которого за что-то невзлюбил.

– Она же свинчатка, как ее называют в Америке.

– Не важно, как ее называют в Америке, Дживс. Вы у него ее отобрали.

– Я подумал, что так будет разумнее.

– Так и было разумнее. Никто не спорит. Выпустить такого бандита, как юный Тос, гулять на свободе с подобным оружием – значит накликать беды и… это самое… какое это слово? Кончается на клизму.

– Катаклизмы, сэр?

– Они самые. Вы, несомненно, поступили совершенно правильно. Но речь не о том. Я вот что хочу спросить: эта дубинка, где она теперь?

– В лондонской квартире среди моих вещей, сэр.

– Я поеду с вами и привезу ее.

– Я могу захватить ее на обратном пути, сэр.

Я переступил с ноги на ногу На обратном пути, как бы не так! Когда же это получится? Наверно, глубокой ночью, сборища в таких горячих точках, как клуб «Ганимед», банкетом не заканчиваются. Я знаю, что бывает, когда эти дикие дворецкие хорошенько разойдутся. Они сидят до полуночи, пьют, поют каноны и вообще всячески резвятся, как разгулявшиеся эскимосы в пивном салуне. А я на весь долгий летний день останусь безоружным и стану легкой добычей для кровожадного Сыра, который, как я только что слышал, рыщет поблизости, ища, кого бы пожрать.

– Нет, Дживс, это мне не подходит. Она нужна мне немедленно. Не вечером, не в среду на той неделе, а срочно, как можно скорее. Мистер Чеддер уже дышит мне в затылок, Дживс.

– Вот как, сэр?

– И чтобы отбиться от мистера Чеддера, мне необходимо оружие. У него сила десятерых, и невооруженный я буду перед ним как колос перед серпом.

– Прекрасно сказано, сэр, если мне позволительно заметить, и ваша оценка ситуации абсолютно верна. Мускулатура у мистера Чеддера такая, что ему ничего не стоит раздавить вас как муху.

– Вот именно.

– Он ударит один раз, и от вас ничего не останется. Он переломит вас надвое голыми руками. Разорвет вас на куски.

Я поморщился. Хорошо, конечно, что Дживс понимает всю серьезность положения, но эти грубые натуралистические подробности показались мне излишними.

– Совершенно незачем расписывать режиссерский сценарий, Дживс, – сказал я с некоторым холодком в голосе. – Я веду к тому, что, вооруженный дубинкой, я смогу бестрепетно встретить его лицом к лицу. Вы согласны?

– Полностью, сэр.

– Тогда вперед, – распорядился я и запрыгнул на пассажирское место.

Эта дубинка, о которой мы говорили, представляет собой довольно короткое резиновое приспособление, на первый взгляд даже не поверишь, что она годится, чтобы справиться с противником такого тоннажа, как Сыр Чеддер. В спокойном состоянии она совсем не кажется таким уж грозным оружием. Но я видел ее в действии и знал ее, как выразилась бы Флоренс, потенциальные возможности. Однажды в Деверил-Холле по соображениям совершенно бесспорным, но сейчас слишком долго рассказывать, Дживс съездил ею по макушке полицейскому Доббсу, добросовестному стражу порядка, и бедняга где стоял, там и упал, как тихий дождь с небес на землю упадает[51].

Есть такая песня, ее часто поют священнослужители на деревенских концертах:

Я не страшусь врага в блестящих латах,
Как ни сверкает острие его копья.

Не помню, как там дальше, да это и не важно. Просто я хочу сказать, что эти слова очень точно передают мои ощущения. Я не сомневался, что с дубинкой в руке буду держаться уверенно и спокойно, сколько бы Чеддеров ни ринулось с пеной у рта на меня.

Все прошло согласно плану. Проделав приятную поездку, мы подъехали к крыльцу Беркли-Мэншенз, вошли в квартиру, там, как и предусматривалось, лежала дубинка, Дживс вручил ее мне, я его поблагодарил в нескольких изысканных выражениях, он отправился на свою оргию, а я, перекусив в клубе «Трутни», забрался в свою машинку и взял курс на Бринкли-Корт.

Первым человеком, которого я увидел, возвратившись часа через два в Бринкли-Корт, была тетя Далия. Она, как расстроенная тигрица, ходила в холле из угла в угол. От ее утренней жизнерадостности не осталось и следа – меня встретила опять сникшая и подавленная тетя, так что сердце у меня екнуло от жалости.

– Вот тебе на! – сказал я. – Престарелая родственница, что случилось? Неужели ваш план не сработал?

Она мрачно пнула подвернувшийся стул, и он улетел в неведомую даль.

– Моему плану не представилось возможности сработать.

– Отчего? Спод не приехал?

Она обвела хмурым взглядом холл, наверно, надеялась, что подвернется еще один стул, который можно было бы пнуть. Но стула в пределах сферы ее влияния не оказалось, поэтому она пнула диван.

– Приехать-то приехал – но что же получилось? Прежде чем я успела отвести его в сторонку и произнести хотя бы одно слово, налетел Том и утащил смотреть коллекцию своего обожаемого серебра. Они пробыли в коллекционной комнате уже больше часа и бог весть сколько еще пробудут.

Я поморщился. Что-то в этом роде следовало предусмотреть.

– А выманить его оттуда никак нельзя?