Дживс и свадебные колокола

– Как будто они с Джорджи оба всего лишь стараются угодить старикам. А нас с Амелией предки всеми силами стараются разлучить, но мы все равно рвемся друг к другу.

Я подцепил вилкой неприкаянного вида улитку.

– А что, Амелия все еще считает тебя современным Синей Бородой, а Джорджиану – падшей женщиной?

– Меня пригласили в гости на выходные. Наверное, это хороший знак. Что касается Джорджианы, Амелия поверила ее объяснениям. Решила, что это ты ее подбил на такую глупость.

– Спасибо. Вы говорили по телефону?

– Да. С тех пор, как его починили, мы с Амелией довольно часто общаемся. Строго между нами, Берти, – пожалуйста, не болтай об этом, не искушай судьбу, – мы опять помолвлены.

– Поздравляю, дружище! Страшно рад за тебя. Она прекрасная девушка.

– Это точно.

– Я надеюсь, когда-нибудь она мне покажет свою коллекцию бабочек.

Вуди сузил глаза.

– Держись от нее подальше!

Я налил бокал ледяного белого вина – отпраздновать хорошую новость.

– А что за другая девица, о которой грустит Венаблз?

– Он не называл имен. Сказал только, что познакомился с ней во время путешествия. Кажется, в Константинополе. У ее родителей поместье в Ноттингемшире.

– Ну это довольно далеко.

– Угу. Между прочим, персидская кошка оттуда родом.

– Значит, у них все-таки есть знакомые? – сказал я.

– Похоже на то. И семейство у девушки не бедное, так что они не будут зариться на богатства сосисочных магнатов.

– Совсем хорошо. – Я поставил стакан на стол. – В общем, к благой приводит цели нас, хотя подчас и питаем сомненье.

– Берти, что ты плетешь?

– Это поэт Мильтон, Вуди. Дживс мне от него передал.

– Он, случайно, ничего не потерял по дороге?

– Может быть, – не стал спорить я. – Кстати о дороге, ты все еще водишь поезд метро?

– Нет, увы! Все вернулось к норме. А весело было. Жаль, всеобщая забастовка долго не продлилась.

– Меня она вообще обошла стороной.

– Лопух ты, Берти. Даже наши девушки приезжали помогать из Кингстон-Сент-Джайлз.

– Правда?

– Ну да. Амелия продавала билеты, а Джорджиана водила двадцать седьмой автобус.

Я чуть не выронил запотевший бокал.

– Джорджиана водила автобус?

– Ага.

– С людьми?

– Да. Номер двадцать семь. От Хаунсло до Максвелл-Хилла.

– И много жертв?

– Да вроде нет. Хотя говорят, она установила рекорд скорости на участке между Твикенхемом и Кью. В Ричмонде у одной пассажирки на верхнем этаже начались преждевременные роды. Школьник свалился с лестницы, но всего лишь ободрал коленку.

– И всего-то?

– Да. В Тернем-Грин ее заменили.

На следующее утро Дживс вместе с чаем принес письмо с лондонским штемпелем, надписанное почерком, напоминавшим о корзине для пикника на скамейке в саду.

– Как там на улице, Дживс? – спросил я.

– День опять погожий, сэр.

– Отлично! – Я вскрыл конверт. – Схожу на Керзон-стрит, надо подстричься.

У Дживса чуть заметно дрогнула бровь. Я потрогал бакенбарды.

– Только подровнять! Не больше.

– Слушаю, сэр. Записать вас по телефону?

Я ответил не сразу – читал письмо, написанное изящным почерком, черными чернилами.

«Дорогой Берти! – говорилось в письме. – Дядя Генри пригласил на этот уик-энд лорда Этрингема. Было бы чудесно, если бы ты тоже смог приехать. Наверняка лорду Э. понадобится твоя помощь! А тут еще спектакль для праздника. Дядя Генри хочет поставить отрывок из «Сна в летнюю ночь». Нам не хватает актеров на роли афинских ремесленников. А ты, с твоим опытом и талантом, можешь нас выручить. Будет весело! С любовью, Джорджиана».

– Дживс! Вы подумали насчет приглашения сэра Генри?

– Нет, сэр. Мне не по чину принимать или отклонять его приглашения. Я ждал ваших указаний.

Я допил свежезаваренный чай – он всегда мне дарит ощущение безграничных возможностей.

– Звоните парикмахеру, Дживс! Запишите меня на полдень. Потом отправьте телеграмму старине Хаквуду. Он говорил, к какому часу приезжать?

– Нет, сэр. В субботу днем в поместье будет праздник, а вечером – концерт в деревне. По моему впечатлению, в Мелбери-холле веселиться начнут еще в пятницу.

– Да будет так! Вперед, на сцену! Смейся, паяц!

По-моему, тогда и был брошен жребий – во время того разговора с Дживсом, утром четверга.

Странную вещь заметил я, составляя хронику своих приключений: даже во время самых захватывающих событий – вроде «Ужаса в Стипл-Бампли», например – случаются дни, когда ничего не происходит. И вот что с этим автору делать? Наверное, старина Толстой, которого так любят Дживс и Джорджиана, пользуясь затишьем в сюжете, рассказывал читателям что-нибудь из истории семьи: как познакомились Ростроповы с Ильяновыми и когда в российских степях был замечен первый медведь. Автор «Тайны дома с фронтоном», если не знает, что сказать, подбрасывает читателям еще один труп. В моем распоряжении мертвецов нет, так что просто скажу: следующие двадцать четыре часа в Беркли-меншенс ничего примечательного не происходило. Происходить все начало только в пятницу, зато тогда уж понеслось так понеслось. Конец лирического отступления. Можете читать дальше.