Джо и Лори

Сказать по правде, ей и раньше доводилось воображать подобные дни, но только как материал для «Небылиц», а не как эпизоды из своей реальной жизни, – неприметной были, как она ее называла. Несмотря на то, что недельное проживание в пансионе миссис Керк не шло ни в какое сравнение с тайным рандеву насильно разлученных любовников или кораблекрушением возле замка Отранто, – о чем Джо могла бы написать для Найлса в прошлом, – все это было такой экзотикой по сравнению с ее пасторальной жизнью в Конкорде, что вполне могло бы быть поставлено в один ряд с ними.

В эту неделю вместо кубков с медом Джо с Мег пили из маленьких кофейных чашечек. Нектар и амброзию заменили толстые ломти хлеба с ягодным вареньем цвета драгоценных камней. Никакой парчи с горностаями и филигранных тиар: зато у них появились новые удобные сапожки с жемчужными пуговицами и пара лайковых перчаток с вышивкой ручной работы, – благодаря матушке и старшему мистеру Лоренсу!

Девушек и их спутников обошли стороной поединки с пиратами и безобразные уличные драки, – за исключением горячей перепалки Лори с одним нахальным грубияном, разносчиком газет, – но им множество раз пришлось пробиваться сквозь толпу и прокладывать курс через городские кварталы.

К ее большому сожалению, Джо миновали чахоточная болезнь и обморочные приступы, однако иные сердечные и душевные терзания имелись в избытке.

А все потому, что на этой неделе рядом был хоть и не Родриго, конечно, но Тедди.

Каждое утро двое друзей, как правило в сопровождении Мег и мистера Брука, отправлялись в город за очередной порцией развлечений. Джо с Мег (в новых нарядных платьях, будто сошли со страниц «Гоудиз Ледиз Бук», как считала Джо) и Лори (в сшитом на заказ у личного портного Лоренсов элегантном костюме, на элегантность которого ему было наплевать) бродили по улицам Манхэттена, пока не заноют ноги, поражаясь огромным зданиям и небольшим открытиям, что дарил им город.

Все четверо трапезничали filet de boeuf и пили шампанское в «Дельмонико», посещали лекции о Франции времен Наполеона III, видели место, где Реблинг планировал возвести свой новый изящный мост через Ист-Ривер в Бруклин, и даже устроили пикник в Центральном парке.

Их дни колебались в пределах от замечательных до умопомрачительных. Одним утром они рассматривали позолоченные рамки в музее, а днем после обеда забрели случайно в пользующийся дурной славой трущобный квартал «Пять Углов», находящийся к западу от Бауэри и к югу от Канал-стрит. Где они стали свидетелями такой нищеты, что семью Хуммель в родном Конкорде можно было бы без зазрения совести считать богачами: матери, просящие на еду для детей, дерущиеся на улицах мальчишки, и в довершение ко всему пьяная драка возле бара.

Наткнувшись на последнее, Джон Брук в спешном порядке заставил Лори и девушек вернуться в более северные кварталы. («В самом деле, мистер Лоренс, о чем вы думали, когда вели дам в это… это логово беззакония?»)

Хотя сама Джо втайне порадовалась тому, что ей удалось увидеть знаменитое логово беззакония собственными глазами (пригодится для будущих рассказов), Мег же приняла все это настолько близко к сердцу, что, когда они вечером легли в свои теплые постели, Джо накрыло чувство стыда.

– Эта женщина с ребенком! Никогда их не забуду! Бедный малыш весь горел, я за три фута чувствовала его жар! – плакала Мег.

Конечно же, они умолчали об очевидном. О том, что их сестра Бетти прижала бы малыша к себе. Рыдала бы, увидев в какой бедственности находится эта семья, как рыдала у Хуммелей. Случись это зимой, она отдала бы свое пальто первой же попавшейся нищенке и накинула бы свой шарф на продрогшие плечи следующей.

«Да, а потом заразилась бы скарлатиной и умерла от нее».

«Именно поэтому твоей сестренки здесь нет, а ты есть».

«Потому что жизнь несправедлива, но логична».

Той ночью, лежа в постели, Джо чувствовала, как внутри нее снова сгущается темнота.

Опасность – это одно, а жизнь в нужде и лишениях, особенно если речь идет о женщинах с детьми, – совершенно другое. Мама Абба, как и Бет, научили бы Джо видеть в бедных жителях огромного города не столько потенциальных персонажей для ее литературных драм и не столько воплощение несчастий, сколько живых людей.

Это-то Джо и пыталась сделать: ради несчастных созданий и ради своей собственной души.

И ради той, второй души, которую она потеряла.

Ради Бет.