Джо и Лори

У третьей фигуры – той, что располагалась между опрятной Мег, растрепанной Джо и ангельской красоты Эми – была пара светящихся белых крыльев из размытой штукатурки, которые, казалось, обнимали всех четверых. Сестер, помимо этого, окружала широкая золотая полоса.

«Опоясаны золотым поясом».

Как рассказывал им отец.

«О, Эми».

«Как же тебе, наверное, было страшно – еще до болезни».

«Как же ты скучала по ней».

Матушка взяла Джо за руку.

– Ничего, Джо. Такова жизнь. Я потеряю тебя, а ты – меня. Потери неизбежны, моя дорогая.

Джо коснулась стены.

– Мне ее так не хватает, мама. Мне кажется… что в тот день я похоронила частичку себя. Вместе с Бет.

Слезы потекли рекой, и она ощущала их вкус на своем языке.

Мама Абба погладила дочь по лицу.

– Вы все потеряли что-то, Джо. Все. Я раньше утешала себя мыслью, что это часть вашего «Путешествия пилигрима» так же, как и моего. Что оно сделает нас, не знаю, сильнее.

– «Топи уныния»? – Джо вытерла слезы рукавом. – Нет, все ощущалось иначе. Будто мы сбились с пути. Уж я-то точно.

– Не только ты. Мег поспешила создать собственную семью с мистером Бруком…

– Словно спасаясь от нависшей над нами тени, – думала вслух Джо.

Мама кивнула.

– Эми любыми путями пыталась привлечь к себе немного внимания…

– В хорошем и плохом смысле, – улыбнулась Джо.

– Ваш отец, который запрятал собственное горе за болью раненых…

Мама Абба отвела взгляд, и Джо задумалась, сколько же невысказанной боли она, должно быть, перенесла за эти годы существования без него.

– Я как от огня убегала от всего, что может пробудить во мне чувства… – устало добавила Джо.

– Я злилась на отца потому, что тот уехал, и на Бет за то, что оставила нас. Но больше всего на Бога и на всех ангелов небесных за то, что забрали ее, – сказала мама, наконец подняв глаза на Джо. – И чуть было не забрали Эми. – Она покачала головой. – Я так долго носила в себе эту злость, Джо.

– Ох, мама. Ты никогда не говорила об этом. Я даже не подозревала. Ты не могла нам рассказать, да? Потому что пыталась скрепить нас, оставшихся, вместе?

– Нет, моя дорогая. Этим занималась ты. Я все корила себя, что позволяю тебе, обвиняла нас с отцом в том, что ты оказалась вынуждена делать это. А потом просто пустила все на самотек.

Джо погладила мать по щеке.

– Я хотела помочь, мама. Как могла.

– Знаю, Джо. По крайней мере, сейчас. И я уже примирилась с этим. Знаешь, из-за чего?

Джо помотала головой.

– Из-за тех писем, что стали сотнями приходить тебе. Из-за того, как твоя младшая сестра говорит о тебе, когда ты не слышишь. Из-за всех других сестер, которых ты никогда не встретишь и не узнаешь, но которым подарила веру в то, что и они могут поведать свою историю.

Джо чувствовала, как сильно бьется в груди ее сердце.

«Расскажи ей».

«Маме можно рассказать».

Она начала медленно, потому что никогда раньше не говорила об этом вслух.

– Были дни, мама, – один день в особенности, – когда мне казалось, что тень смерти над нами слишком огромна. Что от нее не скрыться. Не убежать. Я стояла у края Мельничной Плотины и думала, может быть, мне…

Матушка сгребла ее в объятия. Вот оно, не нуждающееся в словах утешительное тепло. Материнское тепло. Нежное касание рукава, запах накидки – все это было знакомо Джо с первых дней.

Джо рыдала так сильно, что едва ли могла говорить:

– Я думала… думала, что никто с таким мраком внутри не имеет права…

– Любить и быть любимым? – Мама поглаживала ее вздрагивающую кудрявую голову.

Джо кивнула, зарывшись лицом в мамино плечо.

– Видишь, какой итог. Потому что ты, Джозефина Марч, самая храбрая девочка из всех, кого я знаю. И эта девочка никогда не уходит с поля боя, если он не закончен. – Мама отстранилась и приподняла подбородок Джо твердой рукой. – В тебе нет ничего маленького, Джо. И я так горжусь, что ты моя дочь.

Джо с улыбкой смотрела, как матушка достает из рукава знакомый платок с вышитыми на нем крестиком инициалами «АМ» и вытирает дочери слезы.

– Ты меня благословляешь?

– Выйти замуж? За мальчика, который стал мне родным сыном? Ты сама как думаешь?

Улыбаясь, Джо взяла у матери платок.

– Я думаю, что выгляжу хуже, чем обычно.

Мама Абба бережно положила фарфоровых кукол Бет обратно в кедровый сундук и со стуком захлопнула крышку.

– Это твоя жизнь, Джо. Пиши ее, как тебе хочется. Главное, чтобы в ней не было лжи.

Никто, или почти никто, не заметил возвращения Джо и матери к гостям. Мег с Бруком танцевали с другими парами, дедушка Лоренс расхваливал Ханну за приготовленный обед, а мистер Марч доедал кусок торта из одной тарелки с Эми, которая вымазала кончик носа в креме – одним словом, стояла настоящая идиллия.

И только Лори не принимал участие в празднике, нервно расхаживая взад-вперед.

– Ну что? – Он взволнованно переводил взгляд с мамы Аббы на Джо, когда та вновь оказалась рядом. – Все хорошо? Что-то случилось?