Кевин и Луноликий поглядели на меня.
— Он от своего не отступит, — сказал я. — А вы действительно собирались меня убить.
— Но мы тут умрем, если нам ноги сломать, — сказал Луноликий.
— Нехрена трагедию разыгрывать, — сказал Леонард. — Ползти сможете, может, палки найдете, чтобы на них опираться. На самом деле это уже не наша проблема. — Так какую ногу? — снова спросил он. — Или я сам выберу.
— Левую, — сказал Кевин. Луноликий промолчал. — Но…
Прежде чем Кевин успел что-то сказать, Леонард взмахнул рукояткой топора. Она просвистела в воздухе и врезалась в колено, сбоку, в самое слабое место. Раздался звук, будто сломали коробку с бильярдными шарами. Кевин с криком упал и схватился за колено.
— Одну, — сказал Леонард.
Луноликий попытался бежать. Я был в долгу перед Леонардом, так что побежал следом. Догнал Луноликого, схватил за плечо, развернул к себе и врезал ему по морде с правой. Луноликий упал. Прежде чем он успел подняться, рядом уже оказался Леонард с рукояткой топора в руке. Вроде бы он сделал целых три удара, чтобы добиться своего, не помню. Я отвернулся. Но вроде бы это была правая нога.
Мы оставили машину Леонарда на стоянке у церкви, и это показалось нам иронией судьбы. А потом поехали в Марвел-Крик на моей.
— Что, если эти парни выберутся из леса и позвонят? Предупредят Бастера?
— До их машины не одна миля, — ответил Леонард. — До Ноу Энтерпрайз. У них по одной ноге сломано. Кроме того, это ты не хотел, чтобы я их убил. По мне, лучше бы им лежать в Сабине, чтобы их рыбы ели.
— Экий ты хладнокровный, брат.
— Совершенно.
Мы думали, что придется поискать, где выступает «Госпел Опри», но, проезжая, увидели народ, собравшийся на представление. Большую толпу.
— Только внутрь запускают, — сказал Леонард. — Сколько времени? Девять? Или десять? Никогда не думал, что Иисус так допоздна зависал.
— Точно. Он обычно рано ложился и рано вставал.
Достав револьвер, я убрал его под рубашку сзади. Рукоятку топора и все, что с ней было связано, мы оставили на заднем сиденье. Подойдя ближе, мы увидели, что толпа растет.
— Что тут такое? — спросил я пожилого мужчину с тросточкой.
— «Госпел Опри», как обычно. Сегодня шоу молодых дарований. Неужто не знаете?
— Нет, не знаем, — ответил я.
— Веселее, чем цирк с обезьянами. Поют, танцуют, разыгрывают комедии. Отличное развлечение.
— Тебя впустят, сынок, — добавил он, поглядев на Леонарда. — Хотя я помню времена, когда не впустили бы.
— Боже, как времена меняются, — ответил Леонард.
Оглядевшись, я увидел, как люди по очереди заходят через другую дверь, боковую.
— А это кто? — спросил я старика.
— Дарования. Записываются на выступление.
— Тогда пошли, Хэп, — сказал Леонард.
И мы встали в очередь вместе с дарованиями.
— Веселее, чем цирк с обезьянами, — сказал я. — И таких, как ты, пускают, Леонард.
— Ну, сэр, точняк, что этим заправляют белые голодранцы. Точняк.
Внутри сидел за столом невысокий мужчина. Сделав скучающее выражение лица, он спросил наши имена, и мы их назвали, без фамилий. Леонард сказал, что мы исполним песню.
Конечно же, мужик не нашел нас в списке.
— Мы в программе, — сказал я. — Звонили заранее, и все такое. В Овертоне нас считают уникальными.
— Овертон такого размера, что его переплюнуть можно, — сказал мужчина.
— Угу, но мы здесь, и мы не маленькие.
Он ненадолго задумался.
— Вот что. Есть двое парней, которые играют на волынках и которые отменили выступление. В прачечной килты потеряли или что-то вроде. Я отдам вам их место. Вы не регистрировались, но так сойдет. Так будете петь?
— Аки птички долбаные, — сказал Леонард.
Мужик поглядел на него и медленно улыбнулся. Вряд ли Иисус всегда пребывал в доме сем. Он махнул нам рукой, и мы пошли дальше.
— Певцы? — переспросил я.
— Уникумы, — ответил Леонард.
Все сработало, и нас отвели за кулисы. Там уже вовсю готовились. Старый мужчина в чем-то вроде сержантской формы, толстый и лысый, дышащий так, будто ему не хватало кислородной подушки, держал куклу для чревовещания, одетую рядовым, в пилотке, и все такое. Скажу я вам, терпеть я не могу чревовещателей. Когда я был ребенком, как-то вечером увидел старый фильм «Глубокой ночью», из нескольких новелл. Одна из них была про чревовещателя, чья кукла отняла у него жизнь. Перепугался до чертиков. Потом нервничал, только увидев кусок дерева, вырезанный для куклы. А эта кукла выглядела так, будто над ней поработали крысы и человек с ножом для колки льда.
— И давно этим занимаетесь? — спросил я.
Он со свистом вдохнул, прежде чем ответить.
— Я зарабатывал этим нормальные деньги. А сейчас никуда не берут, только на эти шоу дарований и детские праздники. Не так все хорошо, как прежде. У них теперь этот клятый Интернет есть. Ох, парни, вы же на меня не наябедничаете, а? Они же хотят, чтобы мы слова лишнего не сказали.
— Ни хрена не скажем, — ответил Леонард.
Старик рассмеялся.
— У вас ничего выпить не найдется, а?
Мы сознались, что нет.
— Ну и ладно. Просто спросил.
Он немного тряхнул куклу, поднялась пыль.