Джо Р. Лансдейл. Повести и рассказы.

Я открыл перед ней стеклянную дверь. Салли вошла в подъезд и направилась к лестнице, но остановилась на первой ступеньке, обернулась ко мне и улыбнулась. Не знаю, насколько искренней была эта улыбка и что она означала. Но я вдруг почувствовал себя маленьким и беспомощным.

Я улыбнулся в ответ.

Она вернулась и вышла ко мне на крыльцо.

— Это значит «защитник, ревностный сторонник».

— Кто?

— Поборник, — сказала она. — Или как там произносится это слово, я не знаю.

Она опять улыбнулась и зашла обратно в подъезд. Эта вторая улыбка понравилась мне больше. Я наблюдал сквозь стеклянную дверь, как Салли поднималась по лестнице. Потом она скрылась из виду, и я побрел домой.

Я принял душ и, пока вытирался, долго рассматривал свою грудь в маленьком зеркале на дверце аптечного шкафчика. Зеркало было все в мелких трещинках — как и моя грудь. Вся в уродливых сморщенных шрамах от давних ожогов.

Я выключил свет и лег спать.

А на следующий день, прямо с утра, отправился к Берту. Мисси ушла за покупками, и, хотя в любой другой день я был бы рад с ней повидаться, в то утро меня как раз очень устраивало, что ее дома не оказалось.

Берт впустил меня, налил кофе и предложил тостов. Я не отказался. Мы сели за стол в их крошечной кухне, и я намазал тост маслом и инжирным джемом, который сварила Мисси. У них на участке за домом росло фиговое дерево, и каждый год по весне Мисси с Бертом разбивали там маленький огородик, чтобы сделать запасы на зиму.

Я съел тост, выпил кофе. Мы с Бертом болтали о пустяках.

Когда я доел, Берт налил мне еще кофе и предложил выйти на заднее крыльцо. Там под навесом стояли удобные кресла, в которые мы и уселись.

— Ну, выкладывай, — сказал Берт. — Ты же не просто так зашел в гости, как я понимаю.

— В кинотеатр приходили какие-то люди, — сказал я. — Нехорошие люди.

— Ясно.

— Они угрожали мистеру Ловенстейну, мне и Салли.

— Кто такая Салли?

Я рассказал Берту о Салли и о тех двух мужиках: как они выглядели и что говорили.

— Я знаю, кто они такие, — сказал он. — Но с ними сам я не знаком, понятно?

— Ага.

— Слушай, сынок. Теперь все не так, как было раньше. Мне уже семьдесят четыре года. Как по-твоему, я похож на крутого парня?

— По-моему, вполне похож.

— В тот, прошлый раз… в прошлый раз у тебя не было выхода. А теперь выход есть: увольняешься, ищешь другую работу. Тебя ничто там не держит.

— Мне там нравится, — сказал я.

— Да… понимаю. Мне тоже там нравилось. Иногда я скучаю по тем славным денькам, но дома все равно лучше. Я просто хочу спокойно жить, сидеть дома, смотреть сериал «Дымок из ствола». У нас с Мисси все хорошо. Она смирилась с моим темным прошлым, мы все забыли, и я не хочу волновать ее снова.

— Понимаю.

— Не то чтобы я за тебя не тревожусь, сынок. Не то чтобы я за тебя не болею душой. Но, опять же, мне семьдесят четыре. Тогда я был моложе. И действовать надо было быстро… а ты был совсем пацаненком… Один бы не справился. А теперь справишься. Ты можешь уйти. Или можешь сказать Ловенстейну, чтобы он им заплатил. Я бы именно так и сделал. Я бы им заплатил.

— Нет, — ответил я. — Не могу.

— Как знаешь, сынок, но я тебе вот что скажу: дело скверное. Эти парни от вас не отстанут. Те двое, что к вам приходили, и еще трое, которые всем заправляют. Всего, стало быть, пятеро.

— Откуда ты знаешь?

— Старые связи, сынок. Остались кое-какие контакты, еще с тех времен… до того, как я устроился киномехаником. Не то чтобы я был в курсе всего, что сейчас происходит в городе, но какие-то слухи доходят и до меня. Вот, кстати, давай-ка я поспрошаю, чего и как.

— Хорошо, — сказал я.

В тот вечер я включил проектор, но не смотрел на экран. Я даже не помню, какой был фильм. Я делал все, что положено. Менял катушки не глядя, поскольку все время смотрел на Салли, стоявшую под красной лампой у выхода из зала. Вид у нее был встревоженный, растерянный. Она постоянно оглядывалась по сторонам.

Те парни сказали, что вернутся в следующий вторник. Прошло только три дня, и я рассудил, что сейчас нам бояться нечего. Пока все хорошо. Но надо было придумать, что делать дальше. До вторника оставалось всего ничего.

Перед тем как закрыть кинотеатр Ловенстейн подошел ко мне и сказал:

— Я им заплачу.

— Да, — кивнул я.

— Ну, вот. У меня хороший бизнес. Сотня в неделю, конечно, тяжко. Но что я сделаю против этих ребят? Я вчера позвонил в полицию, и знаешь, что мне сказали?

— Что?

— Заплати им.

— Прямо так и сказали?

— Да. Как я понимаю, сынок, и у них вся полиция куплена на корню. Ну, может, не вся… но которые надо, те куплены. Они отбирают деньги у честных предпринимателей, и полиция в доле, точно тебе говорю.

Я подумал, наверное, так и есть. Если я хоть чуть-чуть разбираюсь в людях.

В тот вечер я опять проводил Салли домой, а когда вернулся к себе, оказалось, что Берт ждал меня у подъезда. Он сидел на крыльце, а рядом с ним на ступеньке стояла небольшая деревянная коробка.

— Что-то ты припозднился, малыш. Я уже собрался уходить.

— Извини — провожал Салли.

— Хорошо. У тебя есть подружка. Рад за тебя.

— Это не то, что ты думаешь, — сказал я.

— Это ведь та, о которой ты мне рассказывал?