Джо Стил

— Да, но если он перегнёт палку, как его остановить? — задал Чарли весьма опасный вопрос в Белом Доме. Скрябину или Кагану он его не задал бы. И ни за что на свете не задал бы его Джо Стилу. Однако армянину он доверял, хотя бы немного.

Микоян вновь улыбнулся.

— Я знаю, что вас гнетёт — ваш брат в трудовом лагере.

— В некотором роде, конечно, — признал Чарли.

— Но нам нужны трудовые лагеря. Они также способствуют наведению дисциплины. Не позволяют людям отупеть. Не позволяют людям вести себя беззаботно. Не забывайте, мой брат работает на "Дуглас". Верите или нет, но среди авиационных инженеров тоже есть вредители.

— Вы об этом говорили, но ваш брат срока не получал, — резко бросил Чарли.

— Мог получить. Мог получить, если бы у них получилось собрать дело против него. Думаете, тот факт, что он — мой брат, что-нибудь изменил бы? Если так, то вы плохо знаете Джо Стила.

Поразмыслив над этим, Чарли решил, что Микоян прав. Срок мог получить любой, кто угодно. Это просто случалось, словно зубная боль.

— Сколько, по-вашему, он пробудет президентом? — задал вопрос Чарли, ещё не сошедший с тонкого льда.

Стас Микоян взглянул на него так, словно он задал поистине глупый вопрос.

— Столько, сколько захочет, разумеется, — сказал армянин.

Чарли кивнул. Это был, действительно, блин, глупый вопрос.

* * *

Майк уже несколько месяцев находился в армии. Он до сих пор не решил, было ли разумно сменить потрёпанную робу вредителя на строгую форму солдата. Солдатскую форму нужно содержать в чистоте. Если этого не делать, тебя взгреют. Взгреть тебя могли за такие вещи, до которых гбровцам не было никакого дела.

Суть в том, что гбровцы всё придумывали на ходу. В армии порядок вещей был установлен ещё со времён Джорджа Вашингтона. Чёрт, армейские порядки существовали, наверное, со времён Юлия Цезаря, если не Тутанхамона. И в основном это было связано с тем, что ты в точности выполнял то, чего от тебя требовали командиры, в ту самую секунду, когда они отдали тебе приказ.

Салютовать. Маршировать. Контрмаршировать. Чтобы все замысловатые манёвры проходили на плацу, в идеальном ритме. Поддерживать форму, в общем, в форме. Койку застилать так, чтобы от натянутого покрывала отскакивал четвертак.

Матрас на койке был мягче набитого опилками мешка, на котором Майк спал зимой, и намного мягче голых досок, на которых он спал летом. После пяти лет лагеря матрас до сих пор пах чем-то забавным, неправильным. Майк оказался не единственным вредителем, который скулил на этот счёт, далеко не единственным.

Также он был не единственным вредителем, который скулил насчёт погоды. Армейское лагерное учреждение — нет, в армии их называли просто "лагерями" — находилось неподалёку от Лаббока, штат Техас. Погода оказалась таким же шоком, как и дисциплина. После пяти лет в Скалистых горах Монтаны Майк уже и позабыл, что бывает такая погода.

Лишь одно не изменилось ничуть — они до сих пор находились за колючей проволокой. Это штрафная бригада. Чиновники военного министерства, которые всё это придумали, решили, что любой, кто здесь окажется, при малейшей возможности попытается дать дёру.

Будучи вредителем, Майк стал хорошим лесорубом. Будучи солдатом, он стал хорошим убийцей. Он удивился, обнаружив у себя высокие навыки к стрельбе. Ему выдали нашивку снайпера. Он носил её с большей гордостью, чем мог сам от себя ожидать. Старший сержант, на пару лет старше Майка, обучал их искусству штыкового боя.

— Этому я научился ещё в прошлый раз, — рассказывал младший командир своим ученикам. — С вами, парни, я буду работать жёстче, чем с другими подразделениями. Там, куда вы отправитесь, с учётом того, чем вы там будете заниматься, вам это пригодится.

Молодой паренек, англичанин, носивший нашивки вверх ногами^[168], учил их навыкам обращения с другой игрушкой — с шанцевым инструментом. Шанцевым инструментом можно было, если придётся, творить поистине жуткие вещи, если как следует заточить кромку.

Они маршировали. Рыли стрелковые гнёзда и траншеи. Они бегали. Упражнялись. Состязались друг с другом. Майк заработал шрам на руке, отбивая удар ножом, способный выпотрошить его, словно форель. Секунду спустя, он совсем не случайно разбил другому парню нос локтем. Затем он произнёс:

— Осёл ебаный.

— Гомнюк ты, — ответил тот.

Он не страдал дефектом речи, просто у него нос теперь был свёрнут набок.

Они вместе отправились в лазарет. Майку наложили с полдюжины швов. Доктор резким движением вернул носу другого солдата ту форму, какой он был до того, как Майк его сломал. Пока док этим занимался, держать парня пришлось парочке дородных санитаров.

Чего штрафная бригада не делала, так это не воевала ни с немцами, ни с япошками. Майк нажаловался по этому поводу ротному командиру. Капитан Лютер Магнуссон был угрюмым шведом. Его с позором перевели из Северной Африки после того, как он угробил целую роту, отдав по пьяни глупый приказ.