Джо Стил

Сколько человек по всему миру пожелало бы оказаться рядом, чтобы стать свидетелями первой конфронтации между Троцким и Джо Стилом? Миллионы. Миллионы и миллионы, это уж точно. "Мне повезло оказаться в числе таких", — думал Чарли. Как бывший репортёр, он дрожал в нетерпении.

В дверь постучали. Он открыл. В буйно застеленном коврами коридоре стоял Дж. Эдгар Гувер.

— Мне только что сообщили, что Троцкий успешно добрался. Президент и премьер-министр поприветствуют его в Большом актовом зале на первом этаже. — Он скорчил гримасу. — Там, что лимонники зовут первым этажом. Для нас это — второй этаж.

— Понял. Спасибо, — сказал Чарли.

Первый этаж у американцев англичане называли цокольным этажом. "Две страны, разделённые одним языком". Чарли не помнил, кто это сказал. Кто бы это ни был, он знал, о чём говорил.

Он спустился в Большой актовый зал по лестнице. Лифту он не доверял. Он не доверял бы ему, даже если бы он назывался "подъёмник". Актовый зал представлял собой натуральный ужас. Он являлся дурной английской имитацией арабского декора, который сам по себе, был дурным. Низкие диваны, подножки, шёлковая парча, золотистая парча… Смешай всё вместе, выйдет кричащая безвкусица. Британская хрустальная люстра с лампочками вместо свечей добавляла сюрреализма к этой пошлости.

Черчилль вместе со свитой сидел по правую сторону зала, если смотреть от входа. Джо Стил со своими расположился по левую. Чарли направился туда. По центру должен был сесть Троцкий со своими помощниками. Сейчас там стояло всего несколько невозмутимых "красных" охранников. Они рассматривали декадентских капиталистов-империалистов, сидевших по обе стороны, как-то странно, с тем, что Чарли потом быстро узнал, как типично русской смесью недоверия и презрения.

Когда Чарли подошёл, Лазар Каган кивнул ему. Как и генерал Маршалл. Скрябин его проигнорировал. Микоян и Джо Стил перешёптывались друг с другом. Президент усмехнулся каким-то словам Микояна.

Подошёл Дж. Эдгар Гувер. За годы, прошедшие с тех пор, как Чарли видел его, когда он расправлялся с "четвёркой верховных судей", он ещё более отяжелел и обрюзг. Он занял место среди остальных американцев.

— С минуты на минуту, — произнёс он.

Британский военный оркестр за пределами отеля заиграл "Интернационал". Это был один из самых безумных моментов в жизни Чарли. Также это означало, что глава коммунистов здесь.

Когда лифт приходил в движение, это было слышно по всему зданию. Сейчас Чарли к нему прислушался. В Большой актовый зал вошёл Троцкий в компании пары генералов, комиссара по иностранным делам Литвинова, тощего маленького мужчины, вероятно, переводчика, и нескольких более крепких, похожих на охранников, русских с пистолетами-пулемётами. Если дела пойдут плохо, охрана трёх глав государств могла устроить между собой небольшую войну.

Но не устроила.

— Мой дорогой Лев — настоящий лев! — тепло произнёс Черчилль.

Он уже встречался с Троцким, пару раз он приезжал в Москву, когда выяснилось, что Россия и Англия находятся по одну сторону против нацистов. Теперь же он шёл к лидеру коммунистов, держа в руках, ни много ни мало, меч.

— Позвольте представить вам Меч Доблести, подаренный русскому народу от имени Его Величества короля Георга VI^[173].

Троцкий что-то пробормотал по-русски. Переводчик говорил так, словно учился в Оксфорде (возможно, так и было):

— Он говорит, что никогда не ожидал, что правитель крупнейшей в мире империи подарит ему меч.

От удивления Чарли рассмеялся. Даже в переводе фраза прозвучала остроумно. Что ж, Троцкий, как всегда имел хитроватый вид, с копной начинающих седеть рыже-каштановых волос, рыже-каштановой бородой, также седеющей, носом, похожим на двухстволку, и умными глазами за очками, как у Скрябина. Очевидно, он не случайно оказался на вершине сурового мира "красной" политики.

Уинстон Черчилль также рассмеялся; его громогласный хохот приглашал всех присутствующих присоединиться к нему.

— Ну, да, политика — дело странное, — сказал он. — Однако любой, кто противостоит Адольфу Гитлеру, проходит самое важное испытание. — Он посмотрел через плечо и увидел подходящего к ним Джо Стила. — Теперь же, позвольте представить вас президенту Соединённых Штатов, с которым вы прежде не встречались.

Джо Стил и Лев Троцкий осматривали друг друга. Строго говоря, между ними до сих пор не было любви. Однако, когда спустя две-три секунды Троцкий протянул руку, Джо Стил пожал её. Президент заговорил первым:

— Черчилль верно заметил. Сначала победим Германию и Японию, а о том, что будет дальше переживать будем позже.

Вообще-то, между Россией и Японией существовал договор о нейтралитете. Русские суда ходили через Тихий океан, загружали американское оружие, чтобы стрелять в немцев, возвращались обратно во Владивосток и перегружали оружие на Транссибирскую железную дорогу, совершенно не беспокоясь о японских подлодках. Как и сказал Черчилль, политика — весьма странное дело.

Улыбка Троцкого не коснулась его глаз.

— Что ж, переживать мы можем начать уже сейчас, но мы не позволим этим переживаниям встать на нашем пути, — сказал он.