Джо Стил

Он прошёл мимо ателье, на витрине которого висела табличка «ПРЕКРАЩАЕМ РАБОТУ!». Рядом располагался закрытый банк. Во время паники годом ранее закрылось почти сорок банков. Впрочем, и они не станут последними. Нынче Чарли держал все деньги под матрасом. Воры в масках представлялись меньшей угрозой, нежели те, кто носил зеленые солнцезащитные козырьки^[6].

Чикагский стадион являлся самой большой крытой ареной в стране. Громада из красного кирпича венчалась изящно изогнутой крышей. Над ней каждый день недели развевалось множество американских флагов. На время съезда к флагам добавили столько бело-сине-красных лент, что арена выглядела, будто завернутая в подарочную упаковку.

Вокруг стадиона толпились копы, репортёры и политики. Чарли вспомнились строки, которыми Уилл Роджерс^[7] пользовался для увеселения аудитории по всей стране: «Я не принадлежу ни к какой организованной политической партии. Я — демократ». Данная сцена соответствовала этим строкам по высшему стандарту, или по низшему, кому как нравится.

— Пропуск для прессы, — прорычал полицейский.

— Хоссподи, Эдди, — сказал Чарли.

Когда он писал для чикагских газет, они вместе неоднократно сиживали за кофе и пончиками.

— Пропуск для прессы, — повторил он. — Я должен записать, чтобы все увидели.

Он с отвращением на лице показал собственный блокнот. Мир захватывают бюрократы.

Чарли извлёк пропуск. Коп записал и махнул ему, чтобы проходил. Первое, что он увидел, оказавшись внутри, был Хьюи Лонг, который выглядел настолько комфортно, насколько это вообще возможно, находясь в белом льняном костюме и синей шёлковой рубашке. Он указывал место кому-то более крупному в черном шерстяном костюме, достойном гробовщика. Речи Хьюи вызывали у этого человека ещё меньше радости, чем перспектива зажариться в своем костюме.

Каждый раз, когда Чарли видел Царя-рыбу, у него руки тянулись к дубью. Лонг представлял собой легкую мишень. Не мог же он быть таким же шутом, каким казался… или мог?

Заиграл духовой оркестр, своим выступлением, которое лишь выглядело спонтанным, привнеся в происходящее ещё больше сумятицы. Великий штат Техас — как будто на этом съезде бывают другие — только что выдвинул своего любимого сына, Джона Нэнса Гарнера. Нет, добавил в список выдвиженцев. Нет, с гордостью добавил в список выдвиженцев. Людям, которые стремились к чистоте английской речи, приходилось нести бремя греха за синтаксис своих вождей.

Если демонстрация пройдёт достаточно широко и достаточно шумно, то удастся увлечь за собой ещё не определившихся делегатов. Удалось бы, потому что шансы невелики, особенно на национальной вечеринке демократов. Они до сих пор придерживались правила двух третей.

За кандидата в президенты должны проголосовать два делегата из трёх. Если не проголосуют, кандидата у демократов не будет. «Уилл Роджерс не шутил», — подумал Чарли, когда демонстрация начала выдыхаться.

Правило двух третей держалось уже довольно давно. В 1860 году Демократическая партия разделилась, потому что Стивен Дуглас не смог преодолеть этот барьер. Это позволило Линкольну победить с незначительным перевесом. Вскоре последовала сецессия и гражданская война.

Кто-то мог бы решить, что в память о подобной катастрофе это правило следовало бы отменить. Но этот «кто-то» мог оказаться неправ. Всего восемь лет назад, в 1924 году, «ослам»^[8] потребовалось 103 раунда голосования, чтобы выдвинуть Джона У. Дэвиса. К тому моменту, как они закончили, он уже превратился в посмешище для всей страны^[9]. В ноябре Калвин Кулидж его просто разгромил.

Единственным президентом-демократом в этом веке оставался Вудро Вильсон. В первый раз он победил благодаря тому, что бунт Тедди Рузвельта расколол Республиканскую партию, и едва-едва переизбрался, благодаря заявлениям о том, что Америка останется в стороне от Великой войны^[10]… меньше чем через год он растоптал это обещание. Не считая этого, демократы выглядели детишками в коротких штанишках, пытающимися перебросать Левшу Гроува^[11].

Но в этот раз они победят. Не победить в этот раз они не могли. Они могли бы вытащить Троцкого из Советской России и поставить его против Гувера. Они в любом случае, победят, возможно, без особого труда.

Кто-то из Висконсина выступал в поддержку Джо Стила. Почему Висконсин? Дело дошло до обхаживания делегатов.

— У Джо Стила есть план для нашей страны! Джо Стил направит нашу страну по верному пути! — кричал с трибуны конгрессмен.

Народ тоже яростно вопил. У Джо Стила имелся план — Четырёхлетний План восстановления за время первого срока. А Франклин Д. Рузвельт предлагал американскому народу Новый Курс, который, по его утверждению, был лучше того, старого, которым они следовали сейчас.

У Гувера никакого плана не было. Гувер держался старого курса, который и привёл страну в выгребную яму. Он придумал это, когда выдвигался. Он даже не притворялся. Политик из него такой же, как из соснового пня. Не удивительно, что ему не победить.