Джо Стил

— Предложение о переносе заседания на час пополудни будет одобрено. Подобное предложение является нормой.

Предложение было выдвинуто полудюжиной человек. Его поддержало ещё несколько дюжин. Под одобрительные возгласы его приняли. Делегаты и представители «четвёртой власти» потянулись на утренний туман.

Мальчишка-рассыльный раздавал экземпляры «Чикаго Трибьюн». Он выкрикивал заголовок на передовице:

— «Пока кандидата нет!»

Чарли не считал, что сторонники демократов узнают из статьи что-то новое для себя.

На обратном пути в отель Чарли перекусил в грязной забегаловке яичницей с беконом, запив всё это крепким кофе. Кофе там или нет, но в номере отеля он поставил будильник достаточно далеко от кровати, чтобы не выключить его, не поднимаясь.

* * *

Майку Салливану не хотелось ехать в Олбани писать о губернаторе Рузвельте. Ему не нравилась сама идея ехать в Олбани писать о Рузвельте. Он был на пару сантиметров выше и на два года старше Чарли — на два года сварливее, как оба любили говорить. Майк жил в отличной квартире в Гринвич-Виллидж. По его собственному убеждению, если штату Нью-Йорк требовался губернатор и законодательная власть, было бы неплохо, блин, чтобы они находились в городе Нью-Йорк, где от них был бы хоть какой-то толк.

Но нет. Ему пришлось бросить кота и подружку и ехать куда-то в сельскую местность на край неизвестности, и писать о Франклине Д. Рузвельте (по его личному мнению, центр неизвестности находился где-то между Сиракузами и Рочестером).

Вот, в Массачусетсе поступили правильно. Самым большим городом там был Бостон, он же являлся и столицей штата. Однако немалое число штатов, даже те, где имелись крупные города, имели столицы в городках, которые едва найдёшь на карте. Пенсильванией управляли из Гаррисберга, при том, что там были Филадельфия и Питтсбург. В Калифорнии находились Сан-Франциско и Лос-Анджелес, но управляли всем из Сакраменто. Портленд и Сиэтл не указывали Орегону и Вашингтону, что делать; а, вот, Юджин и Олимпия указывали.

Список можно продолжать. Таллахасси, Флорида. Аннаполис, Мэриленд. Спрингфилд, Иллинойс. Джефферсон-сити, Миссури. Франкфорт, Кентукки. Ни в один из этих городов без особой нужды не поедешь.

Олбани соответствовал этому описанию. По крайней мере, в глазах Майка. То была крошечная деревушка. Населения там около 130000 человек. Но, когда приезжаешь из города с населением плюс-минус 7000000 человек, 130000 замечаешь с трудом, даже, когда один из них имеет все шансы стать следующим президентом.

Вокруг краснокирпичной резиденции губернатора штата на углу Игл и Элм собралось немало репортёров. Чтобы всех их осчастливить, утром, когда началось голосование демократов, Рузвельт устроил пресс-конференцию. Зал для прессы находился на первом этаже резиденции. Несмотря на наличие электрических ламп и трибуны с микрофоном, Майку казалось, что всё вышло из викторианской эпохи, когда было построено здание. Современные удобства, без сомнений, были встроены гораздо позднее.

Рузвельт уже стоял на трибуне, а его прислужники запускали репортеров. Со скобами на ногах он мог стоять, и даже сделать пару шагов, но больше ничего. Кто-то помог ему добраться сюда. Он не позволял никакому чужаку увидеть, как ему помогают передвигаться. Ни он, ни его помощники на самом деле, не позволяли, чтобы кто-то сфотографировал его в этот момент. Майк понимал, почему. Так он выглядел слабым, а никто, кто нацелен на Белый дом, не мог себе этого позволить.

— Привет, парни! — сказал Рузвельт.

Майку показалось, что тенор губернатора имел дефект, похожий на то, когда пытаешься говорить с зажатым во рту мундштуком. Впрочем, Рузвельт каким-то образом справлялся с подпорками и старческой речью, в то время как менее мужественный человек вызвал бы смех. За позолоченной оправой очков блеснули его глаза.

— Пока говорить особо не о чем, правда? И не будет, пока из Чикаго не придут хоть какие-то новости.

В ответ он услышал ожидаемый смех.

— Губернатор, сколько, по-вашему, понадобится голосований? — спросил репортёр, которого Майк не узнал, наверняка, из другого штата.

— Знаете, Рой, я об этом никогда не переживал, — сказал Рузвельт.

Собравшиеся в зале рассмеялись, на этот раз, из недоверия. Майк хмыкнул вместе с остальными, но от его внимания не ускользнуло, что Рузвельт знал репортёра, в отличие от него самого. Рузвельт всегда прибегал к этой уловке, также он внимательно относился ко всем деталям. Изобразив смущение и, одновременно улыбаясь, губернатор поднял руку.

— Честное слово, не переживал. Мы пойдём своим путём до самого конца, а остальное не имеет значения.

— Джо Стилу есть чем на это возразить, — сказал другой журналист.

Франклин Рузвельт пожал плечами. Плечи у него были широкими и крепкими. В качестве физических упражнений он много плавал, а когда никто не видел, ходил на костылях.

— Это свободная страна, Гровер. Он может говорить, что пожелает. Но, то, что он говорит, не обязательно так и есть. — В его тоне на этот раз была, или казалась, некая резкость.

Услышав это, Майк спросил: