Джо Стил

— Ну, тогда, давай, вставай и возвращайся на маршрут. — Когда дело касалось неготовых статей, Фельдман заимствовал теплоту и понимание у гробовщика или надсмотрщика.

— Статья может выйти не такой хорошей, как мне хотелось бы. — Майк развёл руки в стороны в извиняющемся жесте.

— Без хороших статей я как-нибудь проживу, — ответил редактор. — А вообще без статей — нет. Чтоб к пол-пятому она была у меня на столе.

Майк принёс статью к пол-пятому. Вышла она не настолько хорошей, насколько он хотел. Хорошей она была лишь по той причине, что он умел соединять сюжеты воедино. Он мог заниматься этим, пока мозги пережёвывали что-то ещё. "Понадеемся на опыт", — подумал Майк.

Ему хотелось поработать над чем-то важным, чёрт побери, над чем-то, за что его запомнят. Статья о брокерской конторе таковой не являлась. Когда Майк за неё брался, то надеялся, что найдёт что-то толковое, а оказалось, что это очередная история об алчности. Мир повидал уже немало таких историй. Они помогли вызвать Депрессию, и продолжали появляться после неё. Алчность была такой же распространённой движущей силой, как секс — слишком распространённой, чтобы статьи, посвящённые ей, вызвали хоть какой-то интерес.

А вот алчность к власти… Если Кен прав, Джо Стил играл жёстче, чем должен был играть президент. "А если Кен не прав, значит, прав я, — подумал Майк. — А если я прав, значит, проблем у нас больше, чем было до обвала рынков".

* * *

Мальчишка-посыльный швырнул на стол Майка конверт.

— Что это? — спросил Майк.

— Не знаю. — Пацан был крепким, но не слишком смышлёным. — Для вас что-то.

— Ладно. Я выясню. — Майк достал из тумбочки нож для вскрытия писем. Нож был слишком большим для того, к чему был предназначен: это был зубчатый германский штык с полей Великой войны, практически, молоденький меч, того типа, о котором герой "На Западном фронте без перемен"^[62] говорил, что их надо прятать подальше, потому что если солдаты Антанты его у тебя найдут, то немедленно шлёпнут.

Нож вонзился в плотную жёлто-коричневую бумагу так же уверенно, как распорол бы живую плоть. Внутри оказались четыре машинописных листа, скреплённые вместе. С ними же шла записка. "Наконец, я нашёл это, неважно где, — было написано в ней. — С учётом того, что нынче творится в Вашингтоне, будет чрезвычайно интересно".

Подписи под запиской не было. Майк вытащил конверт обратно из мусорного ведра. Обратного адреса на нём не было. Однако к нему была приклеена почтовая марка Менандса — небольшого городка неподалёку от Олбани, где проводила игры команда низшей лиги.

Машинописными страницами оказался пропавший отчёт инспектора по поджогам, в котором излагались причины пожара в губернаторском особняке, погубившем Франклина Д. Рузвельта летом 1932 года. Майк мог с высокой степенью вероятности предполагать, кто прислал ему этот отчёт. Однако это были лишь догадки — доказательств у него не было. Именно этого и хотел клерк из пожарной службы Олбани.

Майк с головой погрузился в отчёт. Когда он вынырнул из него, то пыхтел, словно кит. Не удивительно, что отчёт о пожаре исчез! В нём не было ясно указано, что имел место поджог. В нём указывалось, что столь быстрому распространению пожара способствовало множество бутылок со спиртным. Но это также совершенно чётко указывало на то, что пожар и то, с какой скоростью он охватил старинное здание, не являлось случайностью.

Фальшиво насвистывая сквозь зубы, Майк отнёс отчёт в кабинет Стэна. Он уронил его на стол редактора. Стэн говорил по телефону. Он бросил взгляд на отчёт. Затем он взглянул на него внимательнее и замер.

— Эл? — сказал он. — Слушай, давай, я тебе позже перезвоню.

И повесил трубку. Пристально глядя на Майка, он произнёс:

— Где, блин, ты это взял?

— Птичка в почтовый ящик уронила, — ответил Майк.

— Какая-то птичка. Иисусе!

Стэн пробежал глазами по отчёту ещё быстрее, чем Майк. Когда он вновь поднял взгляд, то сказал:

— И что ты намерен с этим делать?

Затем он достал из тумбочки поллитровую бутылку "Олд Кроу", глотнул сам и предложил бурбон Майку. Тот тоже выпил. Ему это было необходимо.

— Хочу опубликовать, — произнёс он, когда вновь смог дышать — он пил чистый бурбон на пустой желудок посреди утра далеко не каждый день. — Народ имеет право знать, как погиб Рузвельт. Если добавить к этому то, что слышал мой брат днём ранее…

Стэн вытянул вперёд руку, словно дорожный полицейский.

— Тебе нельзя писать так, потому что не сможешь доказать взаимосвязь. Твой брат не слышал, чтобы как-там-его, сказал: "Ладно, поджарьте Рузвельта этой же ночью". Он слышал лишь: "Позаботьтесь об этом" — чем бы это ни было. — Он стукнул кулаком по отчёту. — Нет даже уверенности в том, что это был поджог. Возможно, пишет этот парень, но не наверняка.