Джо Стил

— Точнее не скажешь, — ответил Чарли. — Снял что-нибудь толковое?

— Уж не сомневайся, снял, — сказал фотограф. — Единственное, за что в конце пришлось попереживать, так это что у меня от этого, как его там, Дж. Эдгара Гувера, все линзы полопаются. К слову о некрасивом!

— Ну, да, в ближайшее время, конкурс Мисс Америка ему не выиграть, — согласился Чарли. — Главное, не позволяй ему услышать, что ты так говоришь, вот и всё. Иначе, махом окажешься в камере напротив верховных судей.

— Слышь, Чарли, я своей жизни немало глупостей натворил, но я не настолько глуп, чтобы дать этому копу повод принять меня. Зачастую этим сукиным детям вообще никакого повода не надо, — сказал Луи. — А этот мужик Гувер, он такой охеренно великий вождь у копов, вместе со своей хромированной пукалкой. — Фотограф сплюнул на тротуар, демонстрируя своё отношение ко всему происходящему.

— Ну, вот, — сказал Чарли. — Возвращаемся в офис. Ты сдашь снимки, а я напишу под них статью.

* * *

Арест "четвёрки верховных судей", в буквальном смысле, стал главной темой для заголовков всех газет от закатного моря до моря восходного. Точно так же, газеты, в буквальном смысле, раскололись по партийной принадлежности. Те, кто были на стороне Джо Стила, обзывали судей наихудшими предателями со времён Бенедикта Арнольда^[56], если не Иуды Искариота. Те, кому президент не нравился, обзывали его ещё хуже.

Выяснилось… каким-то образом… что иностранная держава, на которую работали судьи, это Германия. Уильям Л. Ширер^[57] в Берлине спросил Адольфа Гитлера, что тот думает об аресте судей. Фюрер, по словам журналиста, посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— За исключением Голливуда, я не слежу за ситуацией в Соединённых Штатах, — ответил Гитлер. — Что же касается этих судей, они евреи?

— Насколько мне известно, нет, — сказал Ширер.

Гитлер пожал плечами.

— Ну, возможно, им всё равно требуется чистка.

В скором времени, во время Ночи длинных ножей^[58], он доказал, что отлично разбирается в чистках.

Тем временем, "Четвёрка верховных судей" вместе со своими адвокатами требовала соблюдения своего права habeas corpus^[59], дабы явиться в суд и доказать, что их арест и заключение под стражу было незаконно. Судья из Апелляционного суда США отказался выдавать судебное решение. Равно как и судьи округа Вашингтон.

Это породило очередной припадок истерии. Все, кому не нравился Джо Стил, цитировали статью I, раздел 9 Конституции: "Право habeas corpus не может быть приостановлено, за исключением мятежа или вторжения, ежели того требует общественная безопасность".

Судьи, разумеется, оставались судьями, и не должны были пояснять свои деяния. Джо Стил также не был обязан что-либо объяснять. Его суровое лицо не располагало к себе людей, жаждущих разъяснений. Но, вскоре после того как, верховные судьи отправились по камерам, он выступил перед журналистами.

— Я не понимаю, чего все так возбудились, — сказал он. — Личная неприкосновенность отменяется не впервые. Так поступал, к примеру, Линкольн.

— Это же было во время мятежа! — разом выкрикнули одно и то же сразу трое репортёров. Вместе с ними кричал и Чарли, чтобы посмотреть на реакцию Джо Стила. Тыкать палкой зверя в клетке, чтобы тот прыгал и рычал — не самое последнее удовольствие для репортёра.

Джо Стил не рычал и не прыгал. Он взял небольшую паузу, чтобы набить трубку, затем раскурил её. Послав парочку дымовых сигналов, он произнёс:

— Друзья, у меня для вас новость. Конституция — это не договор о самоубийстве. Как сказал Линкольн, в ответ на жалобу верховного судьи Тэйни на приостановление действия habeas corpus: "Неужели все законы, кроме одного, должны остаться неисполненными, а само правительство пасть, лишь бы не допустить нарушения этого одного закона?". Люди, которых арестовали, представляют собой ясную и чёткую опасность для страны. Они не должны быть выпущены на свободу для продолжения своей подрывной деятельности до тех пор, пока не будет завершено судебное разбирательство.

Уолтер Липпман выглядел так, словно был готов поджечь запал.

— Линкольн поступил так в разгар Гражданской войны! — выкрикнул либеральный колумнист. — А сейчас мы не воюем!

— Не воюем? — Джо Стил снова пыхнул трубкой. Он повернул голову в сторону Липпмана, выражение его лица оставалось, по-прежнему, непроницаемым. — Разве Соединённые Штаты не воюют с голодом, с бедностью, с нуждой? Разве эти четверо судей не сражаются на вражеской стороне?

— Это никак не связано ни с изменой, ни со шпионажем в пользу Германии, — произнёс Липпман. — И с Германией у нас мир.

— Генеральный прокурор покажет во время слушаний, как эти люди шли на поводу у Гитлера и как брали у него деньги, — ответил Джо Стил. — Не так давно мы находились с Германией в состоянии войны, и когда-нибудь, снова окажемся, если Гитлер продолжит следовать выбранному им пути. Не все враги открыто заявляют о себе заранее.

— Вы вертите Конституцией ради собственной выгоды! — воскликнул Липпман.

Пых. Пых.