Джо Стил

— Я — человек от народа, — говорил он в приветственной речи. — Кто-то должен его защищать, поскольку Джо Стил обратился против него. Когда я был мальчиком, движение популистов^[99] родилось в Канзасе. Если желаете, можете считать меня популистом.

Чарли эта речь понравилась. Цитата из Аброза Бирса^[100] вероятно, могла оказаться забавнее цитаты из мистера Дули. Уже покойный, но далеко не забытый Бирс определял популиста, как "ископаемого патриота раннего сельскохозяйственного периода, найденного в красном стеатите^[101], что является базовой породой в Канзасе; характеризуется необычайно крупными ушами, которые, по утверждениям некоторых натуралистов, дают ему возможность летать, хотя профессора Морс и Уитни в своих исследованиях независимо друг от друга пришли к гениальному выводу, что, если бы он обладал этой способностью, то переместился бы куда-нибудь в другое место. В красочном описании того периода, фрагменты которого дошли и до наших времён, он упоминается как "Канзасская напасть".

Он всего лишь хотел повеселиться, использовав цитату из "Словаря дьявола". Однако порой, выражение прилипает. Порой, люди делают его прилипчивым, если считают, что это пойдёт им во благо. После того, как демократы объединились, чтобы снова выдвинуть Джо Стила и Джона Нэнса Гарнера, они тоже начали называть Альфа Лэндона "Канзасской напастью". Каждая политическая рекламка, вплоть до проездных билетов, использовала эту фразу.

— Коли я — "Канзасская напасть", тогда Джо Стил — напасть для всей страны, — заявил Лэндон. Он с гордостью носил на лацкане канзасский подсолнух. Но энтузиазма он вызывал не больше, чем овсянка на обезжиренном молоке. Его кампания подпрыгивала и чихала, но подняться и полететь она так и не смогла.

"Литературный дайджест" организовал опрос. Там предположили, что Лэндон возьмёт в два раза больше голосов выборщиков, чем Джо Стил. Чарли поинтересовался у Стаса Микояна, что тот об этом думает.

— Мы не за книжки голосуем, — ответил хитрый армянин^[102].

В день выборов люди заполнили избирательные участки. Едва участки начали закрываться, как стало очевидно, что "Литературный дайджест" не дотянулся до реальных результатов и трёхметровой палкой. В своё время Джо Стил обрушился на Герберта Гувера подобно оползню. В тот раз так говорили все. Из-за этого сочинителям заголовков пришлось придумывать новое слово, чтобы описать то, что он сделал с Альфом Лэндоном. Слово "лавина" оказалось одним из наиболее используемых.

Именно лавиной это и было. Джо Стил победил в сорока шести из сорока восьми штатов. "Куда Мэн, туда и Вермонт"^[103] — пошутил один газетчик. Джо Стил получил более шестидесяти процентов во всенародном голосовании. Сидя у него на хвосте, демократы получили ещё больше сенаторов и депутатов, чем у них было раньше.

На Рождество Чарли и Эсфирь отправились в Нью-Йорк навестить семью и друзей. Ханука закончилась шестнадцатого числа, но мать Эсфири приготовила им латкес^[104]. Чарли обожал латкес. Единственной проблемой было…

— Божечки, кажется, я проглотил шар для боулинга, — произнёс он, когда они выкатились из квартиры Иштвана и Магды Полгар.

— Шар для боулинга, приправленный луком, — сказала Эсфирь.

Чарли рыгнул.

— И это тоже, ага.

У Полгаров он мог не беспокоиться ни о чём, кроме переедания и изжоги. Когда они с Эсфирью отправились на обед с Майком и Стеллой, всё оказалось сложнее.

— Ну, что, твой дружок заполучил ещё четыре года — сказал Майк, едва они успели рассесться в стейк-хаусе. — Похоже, вы способны почти всегда одурачить большинство населения.

— Майк, на этот счёт я скажу тебе две вещи, — ответил Чарли. — Первое: Джо Стил мне не дружок. Просто, я работаю в Вашингтоне, поэтому много пишу о политике.

— Ты присосался к этим калифорнийским бандитам, вот, чем ты занят, — сказал Майк.

Чарли вскинул руки, сдерживая гнев.

— Второе: мы приехали сюда, чтобы повидаться с людьми, которые нам важны…

— Которых мы любим, — вставила Эсфирь.

— Которых мы любим. — Чарли кивнул. — Верно. Мы ехали сюда не для того, чтобы пререкаться о политике. Это совсем не весело. Ладно?

Майк хмурился. Чарли гадал, не пропустил ли он пару-тройку рюмок перед тем как пойти сюда. Стелла коснулась руки Майка. Тот начал было её стряхивать, но передумал. С чем-то похожим на серьёзное усилие, Майк кивнул.

— Ладно, Чарли. Поступим по-твоему. Ради старых добрых времён.

— Ради старых добрых времён, — радостно согласился Чарли. Он не желал ссориться с братом, особенно на публике. Он приехал в Нью-Йорк хорошо провести время, а не скандалить.

Он взял стейк на косточке. Эсфирь выбрала нью-йоркский стрип. Они отрезали по кусочку и передали друг другу. Майк и Стелла поступили точно так же с выбранным им филе и выбранной ею телячьей отбивной. У брака есть свои преимущества. Когда идёшь есть вместе, можешь за раз попробовать два разных блюда.

Однако, не считая еды, обед не задался. Чарли разок вздохнул, когда после прощаний, рукопожатий и объятий, они вернулись в отель.