Джо Стил

В голове Майка начался грохот, словно на сталелитейном комбинате. Один из вредителей передал ему две таблетки аспирина из небольшого бутылька, который упустили агенты ГБР. Это было подобно тому, как отправлять ребёнка выполнять работу взрослого, но немного помогло.

Впихнули ещё одного человека. Затем гбровцы отконвоировали их в фургон. Их отправили на Пенн-стейшн, а затем на уровень, которого Майк не мог даже представить, не то, чтобы увидеть. Великолепной имитации терм Каракаллы^[127] с первого этажа здесь не имелось. Тут был не Рим. Тут всё было сделано из голого угловатого бетона, стояли жёсткие металлические скамейки без спинок. Майк уселся на одну из них, и обхватил ладонями бедную больную голову. Несколько других вредителей приняли ту же позу.

Загрохотал поезд. Этот звук причинял боль, словно при похмелье. Охранники выстроили их перед двумя передними вагонами. Вагоны уже были битком. Большинство парней, что там находились, обладали новоанглийским говором. Охранникам было плевать, что в вагонах станет ещё теснее.

— Не переживайте, жалкие вы говнюки, — произнёс один охранник. — Когда доберётесь, куда надо, весь поезд будет, блядь, битком. — Он рассмеялся.

Майк не видел в этом ничего смешного, впрочем, охраннику было плевать.

Просвистел свисток. От этого звука тоже стало больно. Поезд отошёл от подземной платформы. Майк отправлялся в… неизвестность.

* * *

Зазвонил телефон. Чарли приложил все усилия, чтобы не запрыгнуть на потолок. Когда телефон звонил посреди ночи, это означало одно из двух. Либо какой-то сонный оператор неверно соединил провода, либо произошло нечто ужасное с кем-то, кто считал вас важным для себя.

— Gevalt! — произнесла Эсфирь.

— Это уж точно. — Чарли сполз с постели и направился в гостиную. По пути к телефону он умудрился удариться пальцем ноги о дверной косяк и голенью о кофейный столик.

— Алло?

— Междугородный звонок, — раздался спокойный женский голос. — Вам звонит Стелла Салливан из Нью-Йорка. Вы будете отвечать?

— Ага, — сказал Чарли.

Ясно, произошло нечто ужасное, и он был практически уверен, что знает, что именно.

— Говорите, мисс Салливан… простите, миссис Салливан, — произнесла телефонистка.

Для Чарли её голос звучал приглушённо — она в самом деле разговаривала со Стеллой по другой линии.

— Чарли? — проговорила Стелла сквозь щелчки и помехи.

— Ага, это я. — Весь сон, как рукой сняло. Теша себя несбыточной надеждой на чудо, он произнёс: — Что стряслось?

— Боже, Чарли! Майка забрали! За ним пришли, увели прочь, я не знаю, что с ним сделали, я осталась в спальне, напуганная, вся дрожу, ждала, пока они не ушли, потом позвонила тебе, и боже мой, Чарли, что мне теперь делать?

Обычно Стелла так не разговаривала. Обычно, у неё не было повода так разговаривать.

Чарли долго и протяжно выдохнул.

— Ох… — начал он и замолчал.

Крепкая ладонь отца, регулярно прикладываемая к затылку Чарли, приучила его не ругаться в присутствии женщин. "На проводе с" тоже приравнивалось к "в присутствии".

— Что ты будешь делать, Чарли? — спросила Стелла. — Ты можешь что-нибудь сделать?

— Я попробую, — ответил тот. — Не знаю, что мне скажут. Не думаю, что попытка ухудшит ситуацию Майка. Впрочем, не думаю, что она сможет её и улучшить. Но я попробую. Самое худшее, что мне ответят — это "нет". Я вполне уверен, что это самое худшее, что мне скажут.

— Спасибо тебе, Чарли. Благослови тебя Господь! — сказала Стелла. — Прямо сейчас пойду в церковь и поставлю за тебя свечку.

— Не повредит. — Чарли боялся, что толку от этого будет столько же, сколько он добьётся от Кагана, Скрябина или Микояна.

Он попрощался со Стеллой и прошлёпал обратно в спальню. Эсфирь включила лампу на прикроватной тумбочке, поэтому на обратном пути новых травм он не получил.

— Это было?.. — Продолжать она не стала, надобности не имелось.

— Ага, именно оно.

Чарли сжал ладонь в кулак и со всей силы ударил матрас. Затем ударил ещё раз. Это ничего не решило, но ему стало чуточку полегче. Дарвин был прав — люди слишком недалеко ушли от обезьян, колотивших палками по пням.

— Майка взяли.

— Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

— Сказал Стелле, что попробую. Как рассветёт, пойду в Белый Дом. Возьму в руку шляпу. Надену тёмные очки и начну размахивать железной кружкой. Пока же, выключи лампу, ладно?

— Конечно. — Выполнив просьбу, она спросила: — Думаешь, уснёшь ещё?

— Нет, но я попытаюсь.

Он лёг на спину и уставился во тьму под потолком. Он попытался сосчитать овец. В голове у него все они превратились в бараньи отрубы и окорока. Вскоре, спустя долгое, по ощущениям и по факту, время, он провалился в мутную дремоту, от которой устал сильнее, чем, если бы оставался в сознании.

Когда затрещал будильник, Чарли поначалу принял его за очередной звонок Стеллы. Ещё никогда он не выключал будильник с таким облегчением. Эсфирь что-то поставила перед ним на стол. Чарли съел завтрак, даже не заметив, что именно ел. Он заметил, что Эсфирь налила ему и себе по полной чашке кофе. Чарли продолжал зевать, невзирая на всю помощь, что оказывал ему яванский кофе.