Джо Варвар и Чвокая Шмарь

И тут они услышали леденящий душу скрип, по всей видимости, исходивший из недр «кролика». Бенсон, Фифи и Рогатый Барон, оцепенев от ужаса, увидели, как открывается люк в нижней части «садовой скульптуры» и оттуда появляется огромная ступня и пухлая нога…

– Уолтер, это ты? – услышали они до боли знакомый голос. – УОЛТЕР!

– Неужели баронесса? – прошептал Бенсон.

– Ингрид? – И Фифи утратила дар речи.

– А-а-а-а-а! – в отчаянии закричал Рогатый Барон.

* * *

Джо Джефферсон сидел у себя в комнате за письменным столом, помахивая ручкой над листом бумаги. В доме по-прежнему было очень шумно. Над головой бухала музыка, внизу сражались электродрель и пылесос, а у него под дверью дрались и возились близнецы.

Но Джо почти ничего не замечал. Полный воспоминаний, он опустил глаза и принялся писать:

«Ночь спускалась на Чвокую Шмарь. Солнце давно уже село, и на темный небосклон выплыли из-за Гнилых Гор две из трех здешних лун – одна багряная, точно пернатая мышь, а вторая – желтая, как подштанники людоеда в день стирки…»

Когда же все три разноцветные луны Чвокой Шмари наконец склонились к горизонту, все еще светя довольно ярко и на Гнилые Горы, и на Благовонные Грязи, и на Гоблинтаун, и на Мост Троллей, и на Зачарованное Озеро, и на пыльную дорогу, то на дороге этой стали видны двое в темных плащах – торопливо шагавшая Фифи и маленький, кривоногий и лысый человечек, семенивший с ней рядом.

– Ах, Фифи, – говорил он. – Наконец-то я свободен! Теперь мы всегда будем вместе – всегда, всегда, всегда! Мы вырастим целые поля великолепного турнепса, какого еще не видала Чвокая Шмарь!

– Да, Уолтер. Только ты и я, только ты и я, – горячо вторила ему Фифи, крепко держа его за руку. – После стольких лет… – Она внезапно повернулась к нему и страстно воскликнула. – Ах, Уолтер, ты так же прекрасен, как в тот день, когда я впервые встретилась с тобою! И как только не стыдно тебе было так долго прятать свою красоту под каким-то уродливым рогатым шлемом!

– А какое это облегчение – больше никогда не носить его! – восторженно соглашался с нею Уолтер. – Тяжесть невероятная! И жара, бремя ответственности… Ох, все, все это теперь в прошлом, Фифи! Все это исчезло из моей жизни! Я чувствую себя так, будто заново родился!

* * *

А между тем в замке, в западном его крыле, в одном из окон ярко горел свет, и из открытого окна в ночное небо выплывали два голоса:

– О-о-о! Как он идет тебе! Обещай, что никогда не будешь его снимать. Ты выглядишь в нем просто великолепно, Бенсон!

– Ты действительно так думаешь, моя баронесса?

– Ах, Бенсон! Какое счастье, что теперь Рогатый Барон – это ты! Помни об этом! – И звонкий девичий смех баронессы разлился в воздухе. – Дорогой, отныне ты можешь называть меня просто Ингрид!