Джоанна Аларика

«…освободительная война, — записывала Джоанна, — начатая патриотами Гватемалы против тоталитарного правительства этой страны, свидетельствует о непреклонной воле народов Латинской Америки воспрепятствовать любой попытке создания здесь плацдарма для коммунистической агрессии против западного полушария. Правительство, которое возглавляет полковник Джэкоб Арбенс, широко известный своими просоветскими симпатиями, в течение последнего года получило от Советского Союза самое современное вооружение в количестве, превратившем эту безобидную на первый взгляд «банановую республику» в угрозу для всего континента. По заявлению одного из видных экспертов государственного департамента, Гватемала располагает в настоящий момент военным потенциалом, приближающимся к потенциалу гитлеровской Германии в период Мюнхена. По сведениям, полученным из совершенно достоверных источников, советские специалисты работают над сооружением баз-убежищ для подводных лодок на западном побережье Гватемалы, причем эти строго засекреченные работы ведутся в свойственном советским строителям сверхбыстром темпе, с массовым применением рабского труда местных жителей, брошенных в концлагеря за несогласие с политикой правительства. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться в той опасности, которую в случае войны могут представлять для тихоокеанского побережья США и для наших морских коммуникаций советские субмарины, базирующиеся на Гватемалу. Победоносное восстание, поднятое рыцарем демократии полковником Кастильо Армасом и пользующееся единодушной поддержкой всего населения, нанесло сокрушительный удар агрессивным планам СССР в Латинской Америке. Соединенные Штаты, оставаясь верными своей традиционной политике «доброго соседства» и принципу невмешательства во внутренние дела суверенных наций, не могут, однако, не поддерживать — хотя бы морально — великолепного освободительного движения, вспыхнувшего в Гватемале во имя восстановления попранной демократии и справедливости».

Голос умолк, и его тотчас же сменил другой, развязный и по-техасски квакающий:

— Диар френдс, перед нашим микрофоном только что выступал известный радиокомментатор по международным вопросам мистер Фрэнклин Осборн. Вы получили возможность прослушать его компетентное мнение относительно последних событий только благодаря любезности фирмы «Джонсон энд Джонсон», фабрикантов всемирно известной зубной пасты «Голд-Гэйт»! Только «Голд-Гэйт» дает вам приятное дыхание для работы и поцелуя! «Голд-Гэйт» — зубная паста четырех континентов!

Джоанна вылезла из машины, обводя всех ошеломленным взглядом.

— Послушайте, я вам сейчас прочту, — сказала она. — Это выступал один янки, комментатор по международным вопросам… Мигель — это просто кошмар…

Она начала читать записанное. Читала она плохо, ежесекундно запинаясь, потому что расшифровывать стенограмму и одновременно с этим переводить оказалось нелегким делом; но слушатели терпеливо ловили каждое ее слово. Когда она кончила, люди переглянулись.

— Неужто он так и сказал, что мы представляем опасность для континента? — недоверчиво спросил один, в своем полинявшем комбинезоне похожий на механика из города. — Значит, и для них мы тоже опасны?

Джоанна кивнула и еще раз прочла фразу комментатора. Механик покачал головой, громко, не стесняясь присутствия девушки, выругался и побрел прочь. Вслед за ним разошлись и остальные.

Джоанна осталась сидеть вместе с Мигелем на каменной скамейке у ворот, прислонясь головой к его плечу и глядя, на фиолетовое небо, в котором уже дрожали первые звезды и где неслись во всех направлениях невидимые волны с призывами к справедливости, с мольбами о помощи, с требованиями плазмы и медикаментов, медикаментов и плазмы… И в этом же небе под чистыми мерцающими звездами летят сейчас боевые приказы командирам бомбардировочных соединений и слова лжи, под прикрытием которых эти приказы будут исполнены.

— Как это может быть, Мигель? — шепотом спросила Джоанна, проглотив слезы. — Страна, в которой были Джефферсон, Линкольн…

— И в которой есть Мак-Карти и Джон Фостер Даллес, — добавил Мигель. — Во времена Джефферсона не существовала «Юнайтед фрут», Джоанна.

— Но общественное мнение? — воскликнула она. — В университете я знала столько замечательных людей… Среди студентов, среди профессуры… Ведь это же не даллесы? Неужели мнение этих людей ничего не значит?

— Общественное мнение… Ты сейчас слышала, как оно фабрикуется. Тысячи американцев будут повторять завтра этот бред о. субмаринах!

— Тысячи — не думаю. Все-таки пропаганда такого сорта рассчитана на кретинов…

— Она рассчитана на северо-американского «человека улицы», Джоанна. Этим все сказано.

Джоанна вздохнула и теснее прижалась к Мигелю, повинуясь движению его ладони, лежащей на ее плече. Было очень тихо, где-то далеко низкий женский голос, словно жалуясь, пел протяжную и печальную индейскую песню, состоящую, казалось, из одних гласных; из кухни доносился оживленный голос коммивояжера, в десятый раз рассказывающего о том, как неизвестный самолет едва не обстрелял его машину на берегу Атитлана.