Джокер

Ощущение безысходности и бессилия перед развернувшейся на глазах мистической экспансией вновь погрузило Анну в пучину депрессии. Анна опять почувствовала себя несчастной пленницей непонятной секты чернокнижников и кандидатом на роль закуски для их серых подопечных. Впрочем, стать кормом для водяных она больше не боялась. Наоборот, она хотела, чтобы это поскорее произошло. Уж лучше так, чем жить с этими тварями бок о бок.

Анна бессильно уронила руки и уселась на ближайший ворох тряпья. Из нее будто бы выпустили воздух. Анна уставилась в одну точку и замерла.

Водяные поначалу пытались ее растормошить, но потом оставили в покое и начали обходиться без промежуточного звена. Но Бондареву о непорядке на складе они все-таки доложили. И смотритель не заставил себя ждать. Заявился через пять минут в компании двух «телохранителей», уже знакомых Анне «студентов первой волны» Игоря и Жоры.

– Опять зависла? – Бондарев взял Анну за подбородок и заглянул ей в глаза. – В какой оранжерее тебя вырастили? С таким психотипом ты долго не протянешь. С ума сойдешь в лучшем случае. Слышишь меня?

Анна не ответила. Она даже не покосилась на Бондарева. Ей было плевать на его прогнозы.

– Игорь, Жора, – позвал смотритель. – Держите ее. Рот ей откройте.

Угрюмый Жора крепко взял девушку за плечи, а такой обходительный прежде Игорь бесцеремонно открыл Анне рот и зажал нос. Смотритель влил ей порцию какого-то нового зелья.

– Самое сильное снадобье, – прокомментировал Бондарев. – Если не поможет, просто сотру тебя на хрен. Учти это, фиалка оранжерейная. Все, отпустите ее. Пусть посидит, пока есть возможность. Через пять минут подпрыгнет, и будет работать, как заведенная сутки кряду.

«Фу, как грубо, – отрешенно подумала Анна. – Сотрет меня на хрен. Обычно говорят – сотру в порошок. Это и более точно, и грамотно. И почему обязательно сотру? Почему не порву в клочья или там пущу на фарш? Или в этом слове кроется особый смысл? Нет, вряд ли. Какой еще тут может быть смысл? Все ясно. Если не начну работать, меня спишут в утиль, как сломанную вещь. Убьют, высушат и сотрут в порошок, в муку, из которой наделают галет для сухого пайка. Водяным такие печеньки понравятся».

Слой депрессивной пены на поверхности сознания становился все толще и толще, отчего и мрачные фантазии становились все мрачнее, вычурнее и, что уж отрицать, глупее. Но где-то в глубине разума сквозь мистическую муть проступал другой вариант расшифровки этой недосказанной угрозы Бондарева. Суть заключалась примерно в следующем: если смотритель умел делать из серых болванов мыслящие копии людей, почему он не мог превратить натурального разумного человека в безмозглого манекена? То есть стереть личность, оставив тело и мозг в целости и сохранности.

«И после снова загрузить весь нужный софт? – Анна задумалась. – Только другой, не склонный к депрессии и без слабохарактерных отклонений. Не знаю, как загружаются личности в водяных, но сильно сомневаюсь, что такое получится сделать с человеком. Ведь, если у него получится, придется признать, что смотритель – это… бог. Очень не хотелось бы жить в мире, сотворенном Бондаревым. Очень страшно не хотелось бы».

Город на побережье

Сегодня

Сонное утро поначалу взбодрилось, встрепенулось, как попавший под душ поливальной машины воробей, но к десяти часам перегрелось, расплавилось и досрочно потекло по улицам полуденным зноем. От прохлады, ласкавшей три часа назад тело и душу, остались только приятные воспоминания. Да и те далекие-предалекие, словно из прошлой жизни.

Майор госбезопасности Сергей Данилов покосился на приборную панель, где высвечивались пугающие цифры температуры за бортом. Выбираться из кондиционированной прохлады на солнцепек категорически не хотелось, но какой был выбор? Без осмотра места происшествия уловить суть проблемы не представлялось возможным.

Данилов окинул взглядом оцепленный участок на нечетной стороне улицы. Доблестная полиция сделала что смогла. Установила барьеры, натянула полосатую ленту, выставила два поста на тротуаре слева и справа и еще два – на проезжей части. За этот участок оцепления отвечали экипажи ДПС.

В зону оцепления попала территория перед зеркальным фасадом бизнес-центра: в ширину – тротуар и ровно половина проезжей части, а в длину – от угла до угла, ни больше ни меньше. Новое здание вклинилось в узкий просвет между старыми домами, поэтому ширина зеркального фасада была невелика, метров тридцать. Таким образом, площадь места происшествия оказалась небольшой, а главное – абсолютно свободной от посторонних предметов. Изучить ее вроде бы не составляло труда, но в этом и заключалась главная сложность. Что искать, когда ничего нет?

«Хотя бы в тени, – нашел в ситуации какой-никакой положительный момент майор Данилов, выбираясь из машины. – А почему на оцепленной площадке не только ничего нет, но и никого нет? Что они топчутся за барьерами?»

От группы полицейских навстречу майору двинулся какой-то парень в штатском.