Джокер

Д. Дакар Джокер

Иные времена и иные места…
Тебя привлекает звездных трасс красота,
А мне остается лишь тень корабля над планетой.
Когда с улыбкой снова говоришь «Прощай!»,
Не вправе я судить, мне нечего прощать,
Но нету у меня другой души, помимо этой.

Помимо той души, что любит только тебя,
Помимо того сердца, что рвется в клочья любя,
И если ты уйдешь из него, оно просто встанет.
Я знаю, твоя гордость тебе дороже любви.
Я знаю, ну и пусть, как хочешь, так и живи.
Но может быть, мой главный день — он все-таки настанет.

Тебе одной решать, как надо дальше жить,
И кто же я такой, чтобы тебя просить,
Просить подвергнуть жизнь твою суровой правке?
Но как дурак я жду, не слушая невежд,
Что ты сожжешь на алтаре моих надежд,
Сожжешь на этом алтаре свой рапорт об отставке…

Келли О’Брайен. Блюз иных времен

— Мы ведем наш репортаж из зала Верховного суда. Только что жюри присяжных признало обвиняемых виновными по всем пунктам, и Верховный судья Маккормик удалился для вынесения приговора. Вряд ли это займет много времени. Тем не менее у нас есть несколько минут для того, чтобы побеседовать с непосредственной участницей событий, предшествовавших этому историческому заседанию. Я совершенно уверен, что мисс Мэри Александра Гамильтон ап Бельтайн не нуждается в представлении. Итак, мисс Гамильтон, вы готовы ответить на несколько вопросов? — пройдоха-репортер ухитрился поймать Мэри за рукав изрядно уже поднадоевшей ей парадной формы как раз в тот момент, когда она пробиралась сквозь толпу к выходу из зала. Представители галактических СМИ были более сдержанны и деликатны, ведя съемку с некоторого расстояния, благо техника позволяла впоследствии смонтировать любую детализацию. Да и выглядела в данный момент майор Гамильтон так, словно только и ищет, на кого бы выплеснуть свое дурное настроение. Но нахального до полного бесстрашия соотечественника-бельтайнца не могли остановить ни откровенно злая улыбка его потенциальной жертвы, ни ее резкие, выдающие крайнюю степень раздражения движения. Напольная пепельница была в каких-то пяти шагах, но с тем же успехом могла находиться где-нибудь на орбите. Мэри вздохнула и, памятуя о предостережении полковника Моргана, постаралась придать своему лицу максимально дружелюбное выражение:

— Готова, мистер… Карнеги, не так ли? — этот ушлый господин мелькал во всех выпусках планетарных новостей.

— Вы совершенно правы, мисс Гамильтон! — расцвел журналист. — Скажите, вы довольны ходом судебного процесса?

— Вполне. Мне не доводилось раньше присутствовать на заседаниях, возглавляемых судьей Маккормиком. Однако по отзывам людей, которым я доверяю, он является компетентным, бескомпромиссным и неподкупным юристом, и, я уверена, вынесенный им приговор удовлетворит всех, кто наблюдает за процессом.

— Мисс Гамильтон, поговаривают, что заняться поиском доказательств, необходимых для ареста второго обвиняемого, вас заставили личные мотивы, так ли это?

— Полагаю, что упомянутые вами личные мотивы есть у любого жителя Бельтайна. Чтобы согласиться со мной, вам достаточно выглянуть в окно. Что касается меня, то, помимо мотивов, у меня были возможности и соответствующий опыт, которые я употребила на благо Бельтайна, как и подобает офицеру военно-космических сил.

— Правда ли, что послушание в монастыре Святой Екатерины Тариссийской вы совмещали со службой в планетарной полиции?

— Это правда, и я до сих пор с удовольствием вспоминаю то время. Мистер Карнеги, перерыв может закончиться в любой момент, и я хотела бы успеть выкурить сигару…

— Последний вопрос, мисс Гамильтон, — заторопился ее собеседник. — Нашу женскую аудиторию интересует характер ваших отношений с контр-адмиралом Корсаковым…

— Без комментариев, — отрезала Мэри, обошла назойливого корреспондента, как неодушевленный предмет, и устремилась к вожделенной пепельнице.

Глава 1

Иногда Шону О’Брайену казалось, что ему следовало бы проклясть тот день, когда Генри Морган познакомил его и брата с пилотом ноль двадцать два. Иногда — что этот день надо благословлять. А иногда он просто не знал.