Джокер

Лимузин князя Мэри понравился. Огромный, уютный, полностью звукоизолированный, он мягко взмыл в воздух и взял курс, судя по показаниям ее внутреннего компаса, на юг. Все правильно, на юг: космопорт, в котором приземлился челнок, располагался, по словам Никиты, к северу от Новограда. Некоторое время все молчали. Мэри, уютно устроившаяся на обтянутом натуральной — немыслимая роскошь! — кожей сиденье, поглядывала в окно. К ее удивлению, лимузин двигался куда медленнее, чем, по идее, полагалось машине такого класса. Не иначе, князь решил пообщаться с ней по дороге. Тогда почему он молчит? Не хочет говорить при адмирале? А зачем, в таком случае, он притащил его с собой?

Словно услышавший ее мысли Цинцадзе несколько нервно откашлялся и повернулся к графу:

— Ну что, Николай, кто начнет? Ты или я?

— Давай я. А ты, если что, поможешь, — Николай Петрович немного помолчал, кивнул чему-то и, наконец, заговорил:

— Мэри Александра… Мария… Я — счастливый отец, потому что Господь благословил меня семерыми детьми. И одновременно я отец несчастный, потому что около тридцати четырех стандартных лет назад мой старший сын, Александр, ушел с Бастиона Марико в рейд, из которого не вернулся.

Мэри показалось, что воздух в салоне лимузина стал шершавым и сухим. Сердце забилось так, словно она вкатила себе полную дозу боевого коктейля. А старый граф продолжал:

— Незадолго до своей гибели Саша прислал нам с матерью сообщение, в котором говорил, что встретил женщину, уроженку Свободных планет, которую намерен представить нам как молодую графиню. Велел готовиться к свадьбе, ждать домой с невестой, заказал кольцо… Мы так радовались за него, ну и за себя, конечно… А потом он погиб. Если бы мы только могли предположить… — его голос прервался, сгорбившиеся плечи содрогнулись от сдерживаемого рыдания.

— Когда я увидел вас, — подхватил Цинцадзе, — ваше сходство с моим крестным сыном сразу бросилось мне в глаза. Обстоятельства вашего рождения делали мое предположение вполне обоснованным. По моей просьбе профессор Гаврилов провел сравнительный анализ вашей биокарты и хранившейся в архиве биокарты Александра на предмет степени возможного родства. Ответ был однозначным: отец и дочь.

Мэри молчала. В голове не было ни одной связной мысли, только на самом краешке сознания билось: отец! Эти люди говорят, что ее отец действительно… Значит, это правда?!

— Значит, это правда?! — выдавила она. — Мама сказала бабушке, что отец хотел на ней жениться… Я думала, она солгала, чтобы хоть бабушка была на ее стороне, а выходит…

— Алтея Гамильтон не солгала ни единым словом, — внушительно произнес Ираклий Давидович.

Мэри закрыла лицо руками, ее била крупная дрожь.

— Мама любила его, — пробормотала она. — Если бы не любила, она не родила бы меня, не назвала бы в его честь… Она его любила, вы не должны сомневаться, вы не смеете сомневаться, слышите?..

На колено легла тяжелая ладонь.

— Простите нас, Мария, — тихо заговорил адмирал Сазонов. — Простите нас. В своем горе мы не подумали о том, что у Сашиной невесты мог остаться от него ребенок. Мы даже не сделали попытки разыскать Алю — так называл ее Саша. Будь мы посообразительнее, вы родились бы на Кремле и ваша матушка не была бы вынуждена наниматься сопровождать тот злосчастный караван… Простите.

Уронив руки на колени, Мэри подняла голову и неуверенно улыбнулась сквозь слезы:

— Мне нечего вам прощать… дедушка.

Пожилой граф одним рывком избавился от страховочного ремня, плавным, совсем молодым движением переместился на соседнее с Мэри сиденье и обнял ее, до боли крепко прижав внучку к себе.

— Мария… Машенька… Как ты смотришь на то, чтобы познакомиться с бабушкой? — выдохнул он в серебристую макушку — берет упал на пол и теперь сиротливо поблескивал кокардой из-под ног.

— А как на это посмотрит бабушка? — робко спросила Мэри откуда-то из-под его руки, и Николай Петрович вдруг расхохотался:

— Бабушка? Да она там, небось, уже весь пол у окна протоптала!

— К дому графа Сазонова! — скомандовал водителю князь Цинцадзе и, переключив коммуникатор: — Ольга? Все в порядке. Встретили. Летим к вам.

Ольга Дмитриевна действительно не отходила от окна. Как ни уговаривали ее Татьяна, Екатерина и срочно исхлопотавший себе отпуск Антон (Андрей с Алексеем выбраться не смогли) присесть, успокоиться, выпить чаю, она оставалась на своем посту, до рези в глазах вглядываясь в маленькую площадь за воротами.