Джокер в колоде

- Однажды меня укусила джиновая змея, - сообщила она, - с ядовитыми вермутовыми зубами. Очень похоже.

- Никакого вермута, - подпрыгнул возмущенный Джим.

- Джим, не перейти ли нам на "Бластофф"?

- Нет, Шелл, только не это, у меня есть кое-что позанятнее. Девочки, как вы относитесь к водке из горячих стаканов? Когда втягиваешь носом пар?

- Вариант газовой камеры, - предположил я.

- Я попробую нюхнуть, - согласилась Лори, а Ева налегла на свой "джинтини", или как там его, опередив подругу. Джим щедро наполнил ее бокал снова.

Итак, каждый из нас одолел по три бокала адской смеси, и когда Джим поинтересовался: "Мы будем есть?", Лори воскликнула: "Почему бы и нет?", а Ева сказала: "Ах, сначала плесни мне чего-нибудь для аппетита", а я пробурчал: "Пьем, пока не лопнут горячие стаканы".

Джим скомандовал:

- Все, расслабляемся. - Я с шумом пропустил сквозь губы воздух, Ева зевнула во весь рот, Лори тихонько соскользнула на пол, а Джим продолжал как ни в чем не бывало:

- Потому что я собираюсь приготовить ужин. И, детки, знайте: вас ожидает огненный ужин. Это возбуждающе действует, правда?

- Иди и готовь ужин, - приказала Ева.

- Едим из картонных тарелок, - добавила Лори. - Чистота посуды - за мной.

Джим метнулся куда-то, где его не было видно, потом позвал меня на помощь. Через несколько минут мы все удобно разместились на полу, на гаремных подушках, и Джим принялся за работу.

Несмотря на бестолковую возню, ночной ужин удался на славу. Джим забросил все, что нашлось на столе - вернее, на полу, - в электрическую кастрюлю, и блюдо получилось восхитительным, к тому же, шутливо священнодействуя, он продемонстрировал нам настоящее шоу.

Мы начали с разогретого сливочного сыра, макая в него кусочки засохшего черного хлеба, потом ели пряный суп и еще одно блюдо, в котором большие сочные кусочки филе-миньон шипели, шкварились и скручивались с божественным набором приправ. Наконец Джим брызнул в бокальчики для бренди несколько капель коньяка "Реми Мартин", взболтал, чтобы жидкость покрыла внутренние стенки, поджег и подождал, пока голубые языки пламени прогреют стекло, а потом налил каждому солидную порцию бренди. После огненного ужина в желудке и теплого ликера было бы странно, если бы нас постепенно не окружила аура греховной сладости. Или сладкого греха.

Как ни называй, это было здорово.

Выслушав восторженные комплименты в адрес своих кулинарных способностей, Джим объявил:

- А сейчас, друзья, фильмы.

Каждый волосок у меня на голове, от шеи до ушей, ощетинился, почуяв неладное. Я поплелся вслед за Джимом в чулан, откуда он извлек шестнадцатимиллиметровый проектор и экран, и спросил, чувствуя все большую тревогу:

- Джим, что ты задумал?

Он только улыбнулся и сказал, что экран покажет.

Что за чертовщину он собирается нам показывать?

- Джим, какое кино?

- Увидишь, - буркнул он.

Я знал, что Джим превосходный фотограф: фото- и киносъемка были одними из многочисленных и любимых занятий моего друга. Может, он собирался показать нам домашний фильм о своем путешествии на Гавайи? Только он никогда не был на Гавайях. Я уверен в этом. И больше всего меня смущало присутствие девушек. Мне казалось, что, когда на экране замелькают первые кадры, обязательно появится какой-нибудь ссутулившийся усатый тип и будет вертеться и подглядывать в окно за красоткой, которая делает что-то ужасное.

Еле волоча ноги, я вошел вместе с остальными в гостиную. Захватив с собой подушки, мы разместились на полу. Джим погасил свет, включил проектор и объявил:

- Этот фильм снимал я сам.

- И ты рискнешь нам его прокрутить?

- Будь уверен, он покажется тебе интересным.

- Что ж, - вздохнул я, - посмотрим. Я повернулся и уставился на экран широко раскрытыми, полными тревоги глазами.

Глава 4

Поначалу я не мог врубиться и толком понять, что там происходит на экране, но почти сразу мое беспокойство спало, уступив место недоумению - это было совсем не то, что я предполагал.

Джим принялся читать нам популярную лекцию, и картинки на экране постепенно наполнились смыслом, меня - я думаю, что и всех нас, - фильм по-настоящему увлек.

- То, что вы видите, - говорил Джим, - замедленная съемка. Я установил трипод и кинокамеру на помосте, направив ее на Сансет-стрит, что под нами, выдержка съемки - пятнадцать секунд, кадр...

Он продолжал объяснять, что обычный фильм снимается и демонстрируется со скоростью шестнадцать кадров в секунду, поэтому в точности воспроизводится попавшая в объектив реальность. В эксперименте Джима за минуту с помощью таймера снимается только четыре кадра, зато смонтированный фильм камера покажет с обычной скоростью - шестнадцать кадров в секунду. Таким образом, чтобы получить по методике Джима 960 кадров, потребовалось бы четыре часа, но он прогоняет их через проектор за одну минуту. Иными словами, четыре часа времени сжимаются в одну минуту просмотра.

Просто сидеть и вникать в арифметику Джима было не очень интересно, но само изображение на экране очаровывало, более того, с каждой минутой оно становилось все более захватывающим.