Джокертаунская комбинация

Это продолжалось недолго. Я хотел бы утверждать, что в том была моя заслуга или заслуга джокеров, но это было не так. Я уже велел Кафке взять одну из портативных радиостанций, думая направить его туда, где высадились натуралы. Но даже когда отряд джокеров добрался до места, где приземлились вертолеты, джамперы под руководством Блеза продолжали атаковать. Они захватывали копов, заставляли их бегать и палить друг в друга. Натуралы быстро поняли, что не могут доверять своим друзьям. Это не были чертовы детишки или уродливые джокеры. На Роксе они стали врагами сами себе.

Они умерли.

Я оставил их умирать. Я смотрел на все сквозь их умы, мыслил их мыслями.

Лео мельком увидел свое отражение в визоре приятеля. Он подумал, что с этими шлемами они выглядят словно команда чертовых роботов. Это показалось ему забавным. Он только собирался сказать это Тому, своему напарнику, когда Том задрожал. Он выглядел так странно… И вдруг Том повернул свой ствол, прежде чем Лео успел пошевелиться. Том стрелял во все стороны, по любой цели – просто держал спусковой крючок нажатым и поливал все огнем. Лео увидел, как ряд разорвавшихся пуль пробил его живот, и поймал в сложенные чашечкой ладони собственные кишки.

Он умирал. Лежал лицом в холодной грязи, но в уме его были совсем другие образы. Он держал ребенка, завернутого в одеяльце. В своих мыслях я видел, как он прижимает младенца к своей колючей щеке. Он поцеловал ее.

– Спокойной ночи, дорогая. Папочка вернется утром. Я обещаю. Все будет хорошо. – Он вспоминал этот поцелуй снова и снова, плача, пока его жизнь выплескивалась из него через дыру в груди и видение отодвигалось в темноту бессознательного.

– Папочка любит тебя. Он вернется. Я обещаю. Я люблю тебя.

Рейнджер стоял на открытом пространстве рядом с доками. Я мог чувствовать горячий глушитель «CAR-15», который он прижимал к своей груди. Он посмотрел вниз, на девочку, которую убил только что.

Просто ребенок, просто, мать его, ребенок, Иисусе, не старше мо… Затем его мысли изменили направление, когда он почувствовал, что кто-то подходит к нему сзади. Это капитан Макгиннис. Только я могу слышать мысли капитана и знаю, что это не капитан Макгиннис, а Моли Болт и все, что ею движет, – это жажда крови.

Ум Блеза был хорошо различим в суматохе. Его ментальные щиты были небрежно опущены. Он считал это забавным. Он считал уморительным то, что Дург мог убивать их так просто.

Сражение стало бегством. Я слышал это. Натуралы поняли, что их стратегия провалилась в тартарары, что они наверняка умрут здесь. Их отступление было коротким, кровавым и полным. Они набились обратно в лодку и вертолеты.

Блез не хотел отпускать их. Он хотел убить их всех. Я закричал Кафке через уоки-токи, зная, что Блез будет слушать. Я сказал ему, чтоб он отпустил их.

Отпусти их.

Блезу это не понравилось. Но… Дург сказал что-то ему, чего я не услышал, и Блез просто смотрел, как вертолеты поднимаются в серое небо, как лодка отходит от дока и, накренившись, покидает Рокс.

Не знаю, что бы я сделал, если бы Блез бросил мне вызов. Наверное, ничего.

Я слышал раненых и умирающих. Ах, этих я слышал очень хорошо. Хотя джокеры и джамперы кричали и танцевали, в импровизированном празднике победы, я не разделял их радости.

Я просто смотрел вперед, на Искушение и его причудливые образы. Я смотрел на горящий город в глубине картины и солдат, разбросанных тут и там.

Я впервые чувствовал смерть натуралов. Беспомощный соглядатай, я смотрел на них, и мне было больно. Мне было так же больно, как если бы они были джокерами. У них были семьи и друзья, и они были ничуть не хуже и ничуть не лучше, чем мои собственные люди. Нет, правда. Может быть, может быть, они могли начать стрелять тут в джокеров. Джокеры уродливы и деформированы и даже не всегда люди, если вы понимаете, что я имею в виду. Но они смутились бы при виде джамперов, подростков, которые выглядят точно так же, как их собственные дети, или племянники, или племянницы, или сами они несколько лет назад.

Хуже того, я знал, что мог бы позаботиться обо всем сам без какого бы то ни было кровопролития, если бы был чуть-чуть умнее, если бы просто заткнулся и позволил Стене делать свою работу.

Я смотрел на Искушение и просил его дать мне какое-то решение. Так скажи мне, именно так должна ощущаться победа? У нее всегда горький, гнилой привкус? Всегда ли она оставляет такое чувство вины?

Святой Антоний, замученный собственными демонами, не давал мне ответа.

Мелинда М. Снодграсс Любовники

III

Она нещадно вела это тело. Она знала, что достигла маленьких успехов в телепатии, но никто не слушал! Ее постоянные мысленные крики о помощи казались похоронным звоном внутри нее. Последние семь раз она просыпалась от того, что ее тошнило. Она с трудом сдерживала липкую массу из овсянки, которая была ее первой едой, и тушенки, консервированной с перцем чили, которая была ее вторым приемом пищи во время периодов бодрствования. И Арахис не возвратился.

– Я все испортила, попытавшись бежать, – шептала она.