Джоконда и паяц

Она молчала, продолжая улыбаться. От этой змеиной улыбочки его бросило в дрожь. Он вцепился в руль обеими руками, как во время оперативной езды, и старался смотреть вперед. Эмилия расположилась на переднем сиденье, раздетая до пояса, как на портрете, в той же самой юбке в складку, которую она надела для их последней встречи. От нее веяло холодом.

– Ты погубил меня, – вымолвила она. – Ты сжег мой портрет.

– Картины не горят! – оправдывался он.

– Так и есть, милый. Иначе мы расстались бы навеки.

Прозрачная накидка покрывала ее голову, касалась голых плеч.

– Я искала любви, а нашла смерть…

– Это несправедливо, – кивнул Лавров. – Но я ничего не обещал тебе.

Эмилия протянула руки и обняла его за шею. Он ощутил прилив желания и в ужасе нажал педаль газа. «Туарег» рванулся, обогнал пассажирский автобус и помчался по скользкому шоссе. Машину носило из стороны в сторону.

Джоконда улыбалась, ей нравилась быстрая езда.

– Я пришла за тобой, – шептала она. – Не бойся. Нам будет хорошо вдвоем!

Он сделал все так, как советовала Глория. Схватил Эмилию за волосы вместе с накидкой и рванул. Лицо ее перекосилось, парик слетел, под ним оказалась грубо размалеванная маска Паяца с широченным красным ртом. Паяц оглушительно захохотал, кривляясь и дергаясь, как на шарнирах.

«Туарег» вылетел на встречную. Лавров крутил руль, но внедорожник стал неуправляемым.

– Черт!..

В то же самое время в Черном Логе в мастерской упал с постамента медный кувшин с изображением шута. Дзинь!

Глория стояла над ним и смотрела на «сулейманову печать», закрывающую горлышко сосуда.

– Погулял, и хватит, – строго сказала она.

Что-то вспыхнуло, звякнуло, ухнуло, и печать окутал бледный дымок.

Паяц исчез.

Левой рукой Лавров все еще держал руль, но «туарег» уже замер как вкопанный в каком-то московском дворе. Как он очутился там, водитель понятия не имел. Он отдышался и разжал пальцы правой руки. Парик и газовая накидка упали на сиденье.

– Казалось, с Эми все было просто и понятно, – пробормотал сыщик. – А на поверку вышло наоборот…

Наталья Солнцева Отрывок из следующего романа «Загадка последнего Сфинкса»

Глава 1

Когда оно появилось, существо с телом зверя и головой человека? Оно приходит из другого мира и поселяется рядом… Сначала оно спит. Потом что-то пробуждает его… и оно встает на дыбы.

У него может быть тело льва или леопарда, крылья птицы, лицо прекрасной женщины или мудрого мужчины, но всегда – длинные острые когти. Оно всегда готово убивать… для этого боги и послали чудовище в мир людей. Чтобы сеять страх и смерть…

Оно поет дивные песни, его ласки нежны, а посулы сладкоречивы. Но наступает час… и оно требует жертв.

* * *

Москва

Людмила Никонова, мать известного скрипача Власа Никонова, смотрела телевизор. На ее руках мурлыкала кошка Джерри.

– Скоро будут показывать нашего мальчика, – сказала Людмила Романовна, почесывая кошку за ушами. – Его сольный концерт. Тебе нравится Паганини? А Мендельсон?

Джерри подняла вытянутую породистую мордочку, отозвалась мелодичным «мяу». Она понимала, что хозяйке больше не с кем поделиться радостью.

Госпожа Никонова всю жизнь посвятила сыну, сделала из него выдающегося музыканта, виртуоза, который ездил с гастролями по всему миру, выступал в лучших концертных залах. И осталась совсем одна…

Влас прокладывал себе дорогу к славе, самозабвенно отдавался музыке, репетировал, месяцами пропадал в других городах, в чужих странах. Звонил все реже, не писал вовсе. Людмила Романовна не обижалась. Когда ему? Зато сын отовсюду привозил ей подарки и сувениры – французские духи из Парижа, натуральную косметику из Германии, элегантную сумочку из Вены. Мальчику давно стало тесно в их двухкомнатной малогабаритной квартирке, и он снял большие апартаменты с роялем неподалеку от консерватории. А в последнее время, приезжая в Москву, останавливался у тещи, бывшей оперной примы Олениной.

– Не хочу тебя стеснять, мам, – объяснил он Людмиле Романовне.

Эту деликатность она сама воспитала в нем.