Джон Браун

Из пожарного сарая напряженно следят за ним. «Наполеон» и Оливер крепко держат за руки Брауна. Капитан вырывается, он хочет идти к своему сыну, он должен спасти его, принести его сюда. Плоть от его плоти умирает на его глазах, а он не может ничем помочь! Но бойцы горячо уговаривают его. Что будет с ними, если его убьют? Капитан не имеет права рисковать своей жизнью. На его ответственности жизнь всех его бойцов, он не смеет бросать их…

— Я принесу его сюда, — говорит Лимен, самый юный из учеников Брауна. Он пришел в Кеннеди-Фарм прямо со школьной скамьи Спрингделя.

Лимен ложится на живот и так, плашмя, проползает в ворота. В сумерках враги не замечают его. Он благополучно доползает до Ватсона. Теперь ему нужно встать, чтоб помочь сыну капитана.

Лимен приподнимает Ватсона и приподнимается сам. Этого достаточно, чтобы его заметили. В стане врагов кто-то пронзительно свистит. Несколько пуль впиваются в Лимена. Он падает и вместе с ним падает добитый Ватсон.

Весь вечер по двум недвижимым телам палят практикующиеся в стрельбе новички.

— Они хотят обойти нас с фланга, — сказал наблюдавший сверху в слуховое окно «Наполеон», — я вижу, как они передвигаются цепью мимо здания банка.

— Плохо дело, ребята, — заметил Тид, вставляя новый патрон в магазин, — им ничего не стоит взорвать нас на воздух вместе со всем арсеналом.

Приближалась ночь. Бойцы устали и были голодны.

В сарае становилось темно. Холод проникал в разбитые стекла. Снаружи наступила тишина. Казалось, враг чего-то выжидает, к чему-то готовится. Бойцы предпочли бы выстрелы — тишина действовала им на нервы.

— Я не понимаю, чего медлит капитан, — раздраженно заговорил Андерсон. — Нужно решаться на что-нибудь. Иначе из нас сделают котлеты.

— Вы же знаете, к нам должны прийти на помощь негры. Отец говорит, что с минуты на минуту сюда явится большой отряд восставших невольников, — отозвался Оливер, — он говорит…

Но ему не пришлось докончить. За его плечами стоял отец. Джон Браун наклонился к уху «Наполеона».

— Ватсон был прав, — сказал он хрипло. Мы попали в ловушку. Нет ни картечи, ни ядер, патронов хватит не надолго. На Кука и Оуэна, по-видимому, мало надежды. Теперь нужно думать о людях.

Он жестом подозвал к себе бойцов:

— Необходимо прорваться к мосту и немедленно бежать в горы, — сказал он. — Мы окружены со всех сторон. Негры придут к нам, когда мы будем в горах.

Он перевел дух.

— Возьмем с собой только самое необходимое оружие. В живых остался один мул. Мы построимся так, чтобы повозку с оружием поставить в середину. «Наполеон», вам поручается авангард. Я и Оливер пойдем с правого крыла. Коппока, Берни и прочих раненых поместим в центр. Заложников придется оставить здесь. Входить в переговоры о них бесцельно. Нас решили уничтожить любой ценой.

Он прислушался. На улице беспорядочно и восторженно кричали.

Оливер выглянул из окна:

— Опять беснуются. Повернулись к вашингтонской дороге и что-то орут…

— К вашингтонской дороге? — переспросил «Наполеон». — Уж не ждут ли они подкрепления? Были слухи о федеральных войсках в сорока милях отсюда…

«Наполеон» направился наверх, на свой наблюдательный пост. Остальные тем временем выкатили из пожарного сарая во двор повозку и бросали в нее ружья, револьверы, пачки патронов — все, что можно было увезти на одной лошади. Запрягли уцелевшего Рыжего. Мул дрожал и косился на ворота. Перед уходом негры позаботились о том, чтобы хорошенько запереть пленников: иначе те могли бы воспользоваться моментом и напасть с тыла.

— Капитан, оружие собрано, — доложил Андерсон.

— По местам! — скомандовал Браун. — Ружья наизготовку! Без команды не стрелять. Откройте ворота!

Оливер и «Наполеон» откатили в сторону пожарные машины, загораживавшие ворота, и отодвинули железный засов. У всех бойцов были напряженные лица — все понимали серьезность минуты. Раненые старались стоять без посторонней помощи. Глаза Оливера, не отрываясь, следили за отцом, стоявшим рядом с Коплендом. Лицо Брауна было озабочено. Он держал палец на спуске карабина, плечи его были подняты.

Скрипя на петлях, распахнулись ворота арсенала, и сразу навстречу бойцам завыли, зарычали бешеные голоса «сынов Виргинии»:

— Вот они! Бей их!

— Попались, голубчики!

— Долой аболиционистов! Бей негров!

— Подпустите их на сто ярдов, — командовал ясный голос Брауна. — Пли!

Почти одновременно с обеих сторон раздался залп. Тихая зеленая улочка наполнилась дымом, лязгом, стонами. Бился в оглоблях и вставал на дыбы раненый Рыжий. Повозка с оружием опрокинулась, и на мостовую посыпались ружья и револьверы. Все перемешалось, Красные лица с выпученными глазами ревели во всю мочь:

— Долой аболиционистов! Долой!

Пошли в ход штыки и сабли. Дерущиеся сошлись лицом к лицу, они скользили и падали среди разбросанного оружия, кровавых луж, поваленных заборов. Бойцы Брауна оттеснили своих противников в дальний конец улицы, к стене городского сада.