Джон Фицджеральд Кеннеди

Кеннеди бесстрашно признал публично свою ответственность за поражение — но за этим стоял самый черный период его президентства. Он изменил курс действий посреди битвы из страха раскрыть участие в ней Америки — участие, которое уже ни для кого в мире не было секретом. Он содрогался от мысли, что теперь его будут обвинять в пороке, к которому он относился с особым отвращением, — слабости. Кеннеди был раздавлен своим провалом. «Это самое ужасное событие в моей жизни», — признался он Никсону [218]. Но не только провал операции в Заливе Свиней угнетал его. Кеннеди не мог не думать о предстоящей встрече с Хрущевым в Вене, где ему предстояло обсуждать самую взрывоопасную проблему того времени — статус Берлина. Влиятельный журналист Уолтер Липпман, только что побывавший в Кремле, рассказал Кеннеди, что Хрущев настроен весьма решительно. Хотя Кеннеди иногда бравировал, угрожая вернуться на Кубу, он прекрасно понимал, что упустил эту возможность. «Есть большая вероятность того, что если мы двинемся на Кубу, — говорил он — Хрущев пойдет на Берлин» [219].

Глава 5 «Гибкое реагирование»

В конце мая 1961 года Кеннеди решил представить второй Доклад о положении в стране, хотя со времени первого прошло всего четыре месяца. Он объяснил свое решение «чрезвычайным историческим моментом». Его январское обращение к нации в основном касалось вопросов внутренней политики. В майском докладе он лишь вскользь призывал к достижению «экономического и социального прогресса в стране». Теперь свою длинную речь президент в основном посвятил международным проблемам. Он заявил, что Америка должна помогать экономическому развитию других стран, способствовать преобразованию военных структур и разоружению, а также осваивать космическое пространство, что, по его мнению, составляло часть стратегии в «мировой битве, которая сейчас идет между свободой и тиранией». Все эти цели вполне согласовывались с общей риторической направленностью его публичных заявлений. Но можно, пожалуй, не сомневаться, что на такую речь спустя всего месяц после кубинской катастрофы его побудили печальные результаты первых ста дней его президентства — провал операции в Заливе Свиней и целый ряд законодательных неудач. Он, казалось бы, пытался начать все с чистого листа, ставя перед собой новую грандиозную задачу. Кеннеди объявил о намерении встретиться с Хрущевым в Вене в начале июня. «Я уже давно думаю о необходимости встречи с советским премьером для личного обмена мнениями. Мы поясним, что Америка неизменно заинтересована как в сохранении мира, так и в гарантии свободы, что мы стремимся жить в согласии с русским народом, что мы не ищем ни новых территорий, ни государств-сателлитов, ни богатств. Мы хотим только одного — приблизить тот день, когда „народ больше не поднимется против народа, и войны останутся в прошлом“», — закончил Кеннеди [220].

* * *

Среди целого ряда предложений во втором докладе президента Конгрессу о положении в стране прозвучал и призыв «до конца десятилетия высадить человека на Луну и благополучно возвратить его на Землю». Было несколько причин стремиться к достижению этой грандиозной цели. Кеннеди, который все еще не мог прийти в себя после первых неудач на посту президента, рассматривал освоение космоса как способ поднять престиж США и вернуть себе право называться сильным и смелым лидером. Кроме того, он полагал, что осуществление его космической программы станет не только блестящим научным достижением, но и способом укрепления военной мощи страны. Он, как и многие другие, болезненно переживал американское отставание от Советского Союза в космосе. Советский Союз запустил первый спутник в 1957 году, а в апреле 1961 года Юрий Гагарин стал первым человеком, побывавшим в космосе и облетевшим Землю. К этому времени Соединенные Штаты еще не совершили ни одного пилотируемого космического полета. «На днях мне попались результаты анкетирования французских школьников, которых спрашивали, какие страны они считают самыми передовыми в разных сферах деятельности. 67 или 68 % назвали Советский Союз первым в мире в научно-технической области», — заметил Кеннеди с раздражением [221].

В Конгрессе, как и в прессе, высказывались скептические замечания относительно целесообразности такого дорогостоящего проекта, но Кеннеди не отступал. 14 июня 1962 года, выступая на неофициальной пресс-конференции, он заявил: «Я считаю, что Соединенные Штаты не могут позволить себе уступить кому-то первое место в освоении космоса, потому что, по моему убеждению, космос, прежде всего, имеет для нас слишком большое значение — как военное, так и политическое, и психологическое, и во всем остальном … Считаю, что Соединенные Штаты не могут допустить, чтобы Советский Союз имел превосходство в космосе. Еще неизвестны военные последствия такого господства» [222].