Джон Картер. Книги 1-12

– Я очень много думал, Джон Картер, – ответил он, – о том, что ты сказал мне несколько часов тому назад. Это были такие новые для меня мысли! Я сопоставил то, что ты мне сказал, и что мне тогда казалось кощунством, с тем, что я видел в своей прошлой жизни, и о чем даже не смел думать, страшась навлечь на себя гнев Иссы. Я верю теперь, что она – обманщица. Она такое же божество, как ты или я. Я готов даже признать, что перворожденные не более священны, чем святые жрецы, а святые жрецы, в свою очередь, не выше красных людей.

Вся наша религия основана на суеверии, обмане и лжи. Нас в продолжение веков держали в неведении те, которым это было выгодно. Они жили тем, что мы верили их россказням.

Я готов сбросить с себя оковы, которыми был опутан. Я готов вызвать на бой саму Иссу. Но к чему все это? Кто бы ни были перворожденные – боги ли, смертные ли, они во всяком случае сильная раса, и нам не вырваться из их рук. Нам нет спасения!

– Мой друг! Мне приходилось выходить благополучно из худшего положения в моей прошлой жизни, – ответил я. – Пока сердце бьется в груди, я не теряю надежды бежать с острова Шадор.

– Но мы не сможем даже убежать из четырех стен нашей темницы, – протестовал Ксодар. – Попробуй крепость стен – они как камень! Посмотри на их полированную поверхность – как взобраться по ней и перелезть?

Я улыбнулся.

– Это – совсем пустяки, Ксодар, – отвечал я. – Я ручаюсь тебе, что вскарабкаюсь по стене и возьму тебя с собой, если ты поможешь мне своим знанием ваших обычаев и скажешь, когда лучше всего пытаться бежать. Ты сможешь провести меня до выхода из подземного царства на свежий воздух внешнего мира.

– Самое лучшее время для бегства – ночь. Ночью есть некоторый шанс на спасение: ночью военные корабли, крейсера и аэропланы охраняются очень небольшим числом часовых. Теперь ночь.

– Какая же ночь? – воскликнул я. – Ведь совсем светло!

Он улыбнулся.

– Ты забываешь, одно, – сказал он, – мы находимся глубоко под поверхностью Марса. Солнечный свет не проникает сюда. Луна и звезды никогда не отражаются в водах Омина. Фосфорический свет, которым освещается эта огромная подземная пещера, излучается из скал, образующих ее свод. На Омине всегда одинаково светло, точно так же, как всегда одинакова сила волн, которые ты видишь: несмотря на безветрие, они вечно перекатываются. Но когда наверху наступает ночь – люди ложатся спать и здесь, несмотря на то, что свет остается тот же.

– Это затрудняет наше бегство, – сказал я и прибавил, пожав плечами. – Впрочем, какое удовольствие, скажи мне, сделать что-то легкое?

– Ляжем сегодня спать, – сказал Ксодар. – Утром, быть может, мы что-нибудь и придумаем.

Мы улеглись на твердый каменный пол и крепко заснули.

11. Когда разверзается ад

На следующий день рано утром мы с Ксодаром начали разрабатывать план бегства. Я начертил на каменном полу нашей камеры по возможности точную карту южнополярных областей при помощи пряжки от моих доспехов и острия чудесного алмаза Сатор Трога. На основании этой карты я определил общее направление на Гелиум, а также расстояние от Гелиума до расселины, ведущей в Омин.

Затем я начертил карту Омина с ясным обозначением положения Шадора и отверстия в куполе, которое вело во внешний мир.

Все это я заучил так, что эта карта неизгладимо запечатлелась в моей памяти.

Я старался разузнать у Ксодара привычки стражи, несшей караул у нашей тюрьмы. По-видимому, ночью стоял только один часовой. Он ходил вокруг тюрьмы, футах в ста от здания. По словам Ксодара, он шел так медленно, что ему требовалось двадцать минут, чтобы сделать полный круг. Практически это означало для нас, что в продолжение пяти минут то та, то другая сторона тюрьмы оставалась без надзора, пока часовой проходил черепашьим шагом по противоположной стороне.

– Все эти сведения, – прибавил Ксодар, – будут очень полезны после того, как мы выберемся, но ни одно из них не поможет нам решить самый важный вопрос: как выбраться?

– Прекрасно выберемся, – возразил я со смехом. – Предоставь это мне!

– Когда ты думаешь бежать? – спросил Ксодар.

– В первую же ночь, как к берегу Шадора причалит маленький челн, – ответил я.

– Но, как мы узнаем, что у Шадора причалил челн? Ведь до окон нам добраться невозможно.

– Ну, не так уж и невозможно, – возразил я. – Посмотри! – одним прыжком подскочил я к решетке окна, находившегося напротив нас, и быстрым взором окинул открывающийся из него вид. Несколько небольших барок и два крупных военных судна стояли на расстоянии ста ярдов от Шадора.

«Сегодня вечером», – подумал я, и был готов сообщить о моем решении Ксодару, когда внезапно открылась дверь нашей тюрьмы и вошел страж.

Если бы этот человек увидел меня у окна, наши шансы на бегство сильно бы ухудшились. Наши тюремщики немедленно заковали бы нас в кандалы, если бы они имели малейшее представление о том удивительном проворстве, которое давали мне на Марсе земные мускулы.