Джон Картер – марсианин

– И ты смеешь называть себя датором перворожденных? – завизжала она. – За позор, который ты навлек на бессмертную расу, ты будешь унижен до положения низшего из низших! Ты больше не датор! Ты навсегда останешься рабом рабов и будешь служить низшим породам, которые прислуживают в садах Иссы. Снимите его убор. Трусы и рабы лат не носят!

Ксодар стоял неподвижно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, дрожь не пробежала по его гигантскому телу, когда солдат гвардии грубо сорвал его роскошный наряд.

– Убирайся! – вопила разъяренная старушонка. – Убирайся! Ты не ступишь более в сады Иссы! Ступай на остров Шадор на море Омин и служи рабом этого раба, который тебя победил. Уберите его с моих божественных глаз!

Медленно, с высоко поднятой головой вышел Ксодар из помещения. Исса встала и направилась к другой двери. Обернувшись, она сказала мне:

– Пока ты вернешься на остров Шадор. Позднее Исса посмотрит, как ты сражаешься. Можешь идти. Ступайте все!

Она скрылась в сопровождении своей свиты. Только Файдора замешкалась и, когда я собирался последовать за стражей в сады, кинулась за мной.

– О, не оставляй меня в этом ужасном месте, – умоляла она. – Прости меня! Я не хотела тебя обидеть! Только возьми меня с собой. Позволь мне разделить с тобой заключение на Шадоре.

Она торопилась и говорила несвязно.

– Ты не понял чести, которую я тебе оказала. Среди жрецов не заключаются браки, как среди низших пород внешнего мира. Мы могли бы всегда жить вместе в любви и счастье. Мы оба взглянули на Иссу, и оба умрем через год. По крайней мере, проживем хоть этот год вместе, насладимся той мерой радости, которая остается для обреченных!

– Файдора, – ответил я, – постарайся понять, что тебе так же трудно усвоить те побуждения, обычаи и социальные законы, которые управляют мною, как мне – принять ваши законы. Я не хочу тебя обидеть или умалить честь, которую ты мне оказала, но то, чего ты желаешь, невозможно. Несмотря на глупое поверье людей внешнего мира, святых жрецов или черных перворожденных, я не умер, а пока я жив, сердце мое бьется только для одной женщины – для несравненной Деи Торис из Гелиума. Когда смерть настигнет меня, мое сердце перестанет биться. Но что будет после – не знаю. И в этом отношении не мудрее меня Матаи Шанг, владыка над жизнью и смертью на Барсуме, и сама Исса, богиня вечной жизни.

Файдора некоторое время пристально смотрела на меня. В ее глазах на этот раз не было злобы, а только трогательное выражение безнадежной печали.

– Не понимаю! – сказала она и, повернувшись, медленно пошла по направлению к двери, через которую вышла Исса в сопровождении своей свиты. Через минуту она скрылась из моих глаз.

10. В плену на острове Шадор

Стража провела меня во внешние сады, где я увидел Ксодара, окруженного целой толпой чернокожих. Они осыпали его ругательствами и проклятиями. Мужчины били его по лицу. Женщины плевали в него. При моем появлении они обратили свое внимание на меня.

– А, вот он! – вскричал один. – Так вот каков тот, который голыми руками победил великого Ксодара! Посмотрим, как он это устроил!

– Пусть-ка он свяжет Турида, – предложила смеясь одна черная женщина. – Турид – благородный датор. Турид покажет собаке, что значит встретиться с настоящим мужчиной.

– Да, да! Турид, Турид! – закричал десяток голосов.

– Вот он! – воскликнул кто-то.

Все головы повернулись в одну сторону. Я тоже обернулся и увидел огромного чернокожего, увешанного блестящими украшениями и оружием, который приближался к нам горделивой походкой.

– Что случилось? – спросил он. – Что вам нужно от Турида?

Несколько голосов, волнуясь и перебивая друг друга, принялись объяснять ему, в чем дело. Турид повернулся к Ксодару. Его глаза сузились от презрения.

– Калот! – прошипел он. – Я всегда предполагал, что в твоей груди сердце сорака. Ты одерживал верх надо мной в тайных советах Иссы, но на поле битвы, где нужна настоящая мужская доблесть, ты показал свое жалкое трусливое нутро! Калот, которому следует давать пинки ногой! – и с этими словами он повернулся, чтобы ударить Ксодара.

Вся кровь бросилась мне в голову. Уже несколько минут я кипел от негодования при виде подлого обращения чернокожих с их бывшим всемогущим товарищем. Они презирали его только потому, что он лишился милости Иссы. Я не чувствовал никакой особой любви к Ксодару, но я вообще не выношу несправедливости и напрасных преследований. Тогда глаза мои застилаются кровавым туманом, и я не рассуждая действую по первому побуждению.

Я стоял около Ксодара, когда Турид поднял ногу, чтобы нанести удар. Униженный датор стоял прямо, не двигаясь, как изваяние из камня. Он приготовился к оскорблениям и насмешкам, которыми прежние товарищи осыпали его, и принимал их мужественно и стойко. Он все время молчал.