Джон Кеннеди

Создатели конституции США, при всем благоговении перед историческим прошлым, не подумали об учреждении чего-то наподобие почетной должности, что предусматривало создание консульства в республиканском Риме для тех, кто до этого служил на менее важных постах. Такая должность неофициально возникла в первые пятьдесят лет существования конституционного правительства, когда никто, кроме Джорджа Вашингтона, не мог быть избран президентом, не поработав до этого в качестве вице-президента, госсекретаря США или сенатора; так, Мартин Ван Верен прослужил на всех трех постах. Но в 40-х годах прошлого столетия на первый план вышел критерий перспективности, и с тех пор основные политические партии стали обращать внимание на кандидата только в том случае, если он мог выиграть; не собирались отказываться от принятой практики и на выборах в 1960 году. Даже в XIX веке, когда Джеймс Брайс писал свое классическое объяснение того, почему больших людей не выбирают президентами, эта система в целом работала не так уж плохо[15]. Это ненамеренно причинило вред в случае с Бачененом и Грантом, но принесло пользу республике, выведя на арену Полка, Кливленда и, несомненно, Линкольна (чья карьера вплоть до 1860 года давала мало поводов считать, что он подойдет для этой работы). Вместо создания абстрактных и малореалистичных критериев оценки Кеннеди (и его соперников) следует обратиться к имеющему гораздо больший смысл вопросу о том, какие качества Кеннеди сыграли важную роль для его избрания президентом. И с конца 50-х годов множество опытных политиков и журналистов с жаром принялись исследовать этот вопрос.

Кеннеди был американским аристократом, хотя снобы Бостона и Филадельфии с трудом принимали этот факт. Его семья считалась парвеню, «выскочкой», почти как это было с лордом Мельбурном, английским либеральным премьер-министром, которым Кеннеди так восхищался и на кого весьма походил. Оба его дедушки были лидерами Демократической партии в Бостоне: его дед по матери, Джон «Душка» Фицджеральд (более известный как «душка Фиц») был первым американо-ирландским мэром города. Его отец являлся одним из первых помощников Франклина Рузвельта и впоследствии в правительстве «Нового курса» занимал должность главы службы безопасности и валютной комиссии (согласно пословице, «нет лучше лесника, чем бывший браконьер»), а также председателя морской комиссии. С 1938-го по 1940 год он служил послом в Британии, вначале успешно, затем с губительным для себя результатом: он придерживался политики мира даже после того, как от этого отказался его друг Невилл Чемберлен, и вызвал к себе негативное отношение как в Британии, так и в своей стране. Его пригласили для поддержки кандидатуры Рузвельта при выдвижении на третий срок, но после этого его политическая карьера окончилась, и ему пришлось направить силы на воспитание своих сыновей (дочерям предписывалась поддерживающая роль). Он дал своим мальчикам полезное, т. е. не католическое образование; это были привилегированные протестантские закрытые учебные заведения, Гарвардский колледж и различные высшие академии (его старший сын, Джо-младший, поступил в Лондонскую экономическую школу). Джек, второй сын, также воспользовался предоставленными шансами. Дж. Л. Гелбрейт с полуиронией-полусожалением вспоминал его буйные проделки на последнем курсе, когда он и сам был небогатым молодым гарвардским преподавателем, выходцем из отдаленных сельских провинций Канады. Ирония состояла в том, что Кеннеди всегда считал себя неудачником, одним из угнетенных ирландцев, которых сначала притесняли англичане в Ирландии, затем «истинные» бостонцы в Массачусетсе. Обычные отношения между бостонскими ирландцами, независимо от их богатства, однажды стали важнейшей взаимосвязью между конгрессменом Кеннеди и его избирателями. Но все же это было достаточно фантастично.

Молодой Джек воспользовался и другими возможностями Гарварда, помимо времяпрепровождения с женщинами и разъездов на машинах. В свои ранние годы он относился к учебе серьезно и больше удовольствия получал от изучения специальных дисциплин, что впоследствии отличало его всю жизнь. Как отмечает Феликс Франкфуртер, оба старших сына Кеннеди работали у него по очереди в качестве личного секретаря, следуя примеру семьи Адамс, три поколения которой дали стране министров, представлявших интересы США в Лондоне. Джека уже отметили как весьма многообещающего молодого человека на общественной сцене Лондона, но его опыт секретаря (с февраля по сентябрь 1939 года) был той подготовкой, которой не имел ни один будущий президент со времен Джона Куинси Адамса. Этот опыт не пропал даром: у Джека развился интерес к внешней и военной политике, который остался у него на всю жизнь.