Джон Кеннеди

Книга несет на себе отпечаток личности автора, она обнаруживает себя в его стиле. Кеннеди пишет в соответствии с академическими требованиями быть предельно объективным как в манере письма, так и в материале — во всем. Но холодный скептицизм, который вскоре станет узнаваем во всем мире, пронизывает каждую страницу. Только однажды проскальзывает чувство в призыве Кеннеди к своим согражданам обратиться лицом к фактам: «Теперь, когда мир в огне, Америка повернулась к проблемам. Но в прошлом мы постоянно отказывались ассигновать деньги на оборону. Мы не можем обойти тот факт, что демократия в Америке, как и в Англии, спала, пока ее не разбудили. Если бы мы не были окружены тридцатью пятью тысячами миль океана, мы бы сами оказались в положении Мюнхена в Европе»[18]. Книга означала переход из-под влияния его отца к самостоятельному мышлению по политическим вопросам. Посол был горячим поборником миротворчества и изоляционизма; он верил, что Соединенные Штаты никогда не вступят в войну, если не будут атакованы первыми, и был глубоко обеспокоен перспективой того, что ему придется рисковать жизнью своих сыновей в этой войне. В 1938 году его позиция отражала воззрения консервативного класса, связанного с бизнесом, к которому он принадлежал, и в Невилле Чемберлене он нашел человека со сходными взглядами. Джека же более привлекал Уинстон Черчилль, но ко времени его возвращения в Гарвард он разделял (или считал, что разделял) взгляды своего отца в другом отношении. Важные события, влияние его гарвардских учителей, упорная работа над подготовкой книги к печати все изменили. Влияние его отца всегда было значительным (до того времени, когда с ним случился удар в 1961 году), и Джек впитал некоторые из его воззрений и даже фразы, использовав их, например, в книге «Почему Англия спала», но сейчас, на пороге своей карьеры, сын доказал, что он сможет отказаться от этого, если будет необходимо. Формировалось новое видение позиции Америки в мире. Изоляционизм быстро становился кредо людей среднего и пожилого возраста. А атака Перл-Харбора окончательно изменила взгляды молодежи: после этого в семье Джо-младший остался приверженцем традиционного кредо. Таким образом, Джек продемонстрировал истинную независимость характера, не говоря уже об уме, на том пути, который выбрал, что, впрочем, не было особенно удивительным, учитывая, что этот юный американец, своими глазами видевший гитлеровскую Европу, отверг устаревшую благодушную веру и поддержал сторону Британии, став, выражаясь языком того времени, интервенционистом.

Он чувствовал себя уверенным в мире происходящих событий. В своей книге он отказывается как от благодушного самообмана консерватизма, так и от высокоморальных иллюзий прогрессизма[19]. На интерпретацию событий повлиял и его характер: как и всем в 1930 году, ему пришлось испытать положительные и отрицательные стороны как диктатуры, так и демократии — и сравнить их между собой; и его симпатии отнюдь не были полностью на стороне демократии. Он видел ее справедливость и устойчивость на протяжении долгого времени; но временами он наблюдал ее несостоятельность, которая привела Запад к краю гибели. Он всегда считал, что общественное мнение при демократии (по крайней мере, в Британии и Америке) часто пробуждается тогда, когда уже слишком поздно: на это может повлиять только очень сильный шок (несомненно, он имел в виду Перл-Харбор и его последствия в доказательство своей правоты). Несколько наивным кажется то, что Кеннеди, тем не менее, считал важным для государственного деятеля, предвидящего ход событий, выступать, убеждать и публиковаться: именно поэтому он был так восхищен Уинстоном Черчиллем. Ему особенно нравилось цитировать мысль Черчилля о том, что демократия — худшая форма правления, за исключением всех остальных. Будучи президентом, он с радостью присвоил Черчиллю звание почетного гражданина США, сказав при этом: «Во время черных дней и еще более черных ночей, когда Англия осталась одна… он обратился к великому английскому языку и начал сражаться с его помощью»[20]. Это не может не наводить на мысль о том, что и в своем предостережении о приближающемся кризисе и недостатках реактивного вооружения, и в состоянии беспокойства во время своего первого года пребывания на посту президента — не говоря уже о его неизменном стремлении к красноречию — он сознательно хотел быть Черчиллем своего поколения. Влияние этого человека просматривалось даже в самом названии книги «Почему Англия спала», что было прямым намеком на работу Черчилля «Пока Англия спала». По иронии, позиция Кеннеди как президента во время его борьбы с приоритетами гораздо более была близка к позиции Чемберлена, чем бросающего вызов целеустремленного лидера.