Джон Кеннеди

Для многих левых было невозможным принять такое объяснение случившегося. Даллас был знаменит своими капиталистами, которые добивались успеха, и самыми невероятными предубеждениями правого толка в Соединенных Штатах. Не могло быть совпадения в том, что либеральный президент, защитник гражданских прав и сторонник ослабления напряжения с Россией, был убит во время визита в этом определенном городе. Это было первым общим предположением; это стояло и за отказом Жаклин Кеннеди сменить одежду с пятнами крови: «Пусть они видят, что сделали»[345]. Затем настало время разоблачения Освальда, целью которого было подтвердить всю ту клевету, которую в течение поколений распространяли левые и правые. Леваки были убийцами, нигилистами, сумасшедшими фанатиками, опасными неамериканцами. По крайней мере, таким был Освальд. Поколение, которое вышло из тени маккартизма и которому до сих пор уделял внимание Дж. Эдгар Гувер, подвергло сомнению прочность параноических иллюзий своих врагов; они были уверены, отвергая это, несмотря на доказательства, но некоторые ушли так далеко, что исказили, придумали или дали другую интерпретацию свидетельствам, чтобы уменьшить роль Освальда в истории с убийством, а если это невозможно, то, по крайней мере, изобразить его как обыкновенного простака.

Как только начались споры вокруг отчета комиссий Уоррена (возможно, с публикацией в 1966 году работ Марка Лэйна «К приговору суда» и Эдварда Джея Эпштейна «Дознание»), за дело взялись маньяки, сентиментальные люди, оппортунисты, сумасшедшие, мистификаторы, преступники, шарлатаны и уфологи. Их усилия были так прилежны, что неудивительно, что через некоторое время американцы уже не верили, что Освальд действовал один, хотя не было согласия в том, кто ему помогал. Есть надежда, что эта иллюзия умрет, как только возобладают такая убедительная информация и высшая логика, как в книге Джеральда Познера «Дело закрыто». Тем временем студенты-американцы могли отметить факт, что теоретики, придерживавшиеся версии заговоров, делились на два лагеря: в одном находились те, кто надеялся, что, когда все станет известно, справедливость наконец восторжествует и их вера в свою страну будет восстановлена; в другом были те, чьей целью с самого начала являлось разрушение этой веры, искренность критики придала им внушительность, что безуспешно пыталось сделать американское правительство в 60-х и 70-х годах. Но так как за убийством Кеннеди действительно не стояло никакого сценария (если не считать того, что мы признали Освальда единственным участником заговора), то усилия теоретиков годились только на то, чтобы озадачивать и искажать общественное понимание, каковы бы ни были намерения. Они скорее ослабляли американскую демократию, чем реформировали ее; как убедительно заметил Познер, они также «прощали человека с руками в крови и издевались над президентом, которого он убил»[346]. Они отвлекали внимание от реального смысла убийства, смысла столь ужасного, что многие американцы в спорах вели себя так, как будто не хотели этого знать, в то время как другие, такие, как Уильям Манчестер[347], отказывались вообще видеть в этом какой-либо смысл. Смысл сводился к факту, что Соединенные Штаты являются страной, где Ли Освальд пожелал убить Джона Ф. Кеннеди и смог это сделать.

Соединенные Штаты — большая страна, но в то же время и деревня. Как бы ни различались ее жители, они все оставались соседями, их жизни постоянно соприкасались. Среди немногих друзей Освальда в Далласе был человек, Джордж де Мореншильдт, которой также являлся и другом родителей Жаклин Кеннеди. Освальд и Джек Кеннеди были связаны не только посредством такого рода совпадением и пулями. Их жизнь молено рассматривать как негатив и позитив одной и той же картинки.

Взгляни сюда, на эту картину и на ту,

обратное изображение двух братьев…

Джон Фицджеральд Кеннеди казался воплощением американской мечты. Молод, красив, богат, умен, атлетичен и сексуален, смешлив, доволен и великодушен — он взошел на президентский престол как принц. Благодаря своему обаянию, смелости и общительности этот католик, наследник Ирландии, политической машины и темных дел бизнеса, защищал свой народ, свою веру, партию, традиции и институты своей страны. Он был самой большой надеждой, которую Америка дала миру[348]. Он был слишком хорош, чтобы быть правдой; Кеннеди был далек от совершенства, и всплывшие факты о его слабостях горько разочаровали критиков, писавших после его смерти; но легенда была достаточно правдива, чтобы объяснить, почему мир испытывал к нему любовь и возлагал на него большие ожидания.