Джон Кеннеди

Читая о подобном курьезе, трудно не почувствовать, что Кеннеди не заслужил победы, но он не поступил бы так только из хороших побуждений, даже если бы ему помогли незаурядные способности Бобби как руководителя кампании. Линдон Джонсон и другие демократы-южане собирались отобрать у республиканцев Луизиану, Западную Вирджинию и, разумеется, Техас. На Севере в последнее время подтверждало свою состоятельность старое искусство политической машины. Легенда утверждает, что мэр Чикаго подтасовал в пользу Кеннеди результаты выборов в Иллинойсе, а затем и на президентских выборах. Легенда лжет, так как победа Кеннеди не зависела от положения дел в Иллинойсе, но 27 голосов на выборах в этом штате были неплохой прибавкой к демократическому большинству. Кеннеди относил эту заслугу исключительно на счет усилий политической машины Чикаго: выборы стали звездным часом Ричарда Дж. Дейли, поэтому неудивительно, что он и его семья были первыми гостями в Белом доме, как только Кеннеди поселился там. Первым его действием в качестве президента было признание другого политического долга — он подписал распоряжение, удваивающее количество продуктов, выделяемых федеральным правительством четырем миллионам бедных Америки. Это было его ответом на острую нищету, которую он видел в горняцких общинах Западной Вирджинии. Его глубоко потрясла встреча с такой ужасающей бедностью, какую ему никогда не приходилось видеть раньше: продвижение по пути к президентству дает опыт обучения, и Западная Вирджиния сыграла такую же роль в том, что он стал президентом, как и Чикаго.

Многочисленные усилия были вознаграждены 8 ноября 1960 года, когда Кеннеди с небольшим перевесом победил Ричарда Никсона и кандидатов от менее крупных партий (Партия социалистического труда, прогибиционисты, Партия защиты прав национальных штатов и т. д.). Это были захватывающе интересные выборы; «Нью-Йорк Таймс», которая обещала победу Кеннеди в своих утренних выпусках, остановила печатные станки в 4.45 утра, которые стояли по меньшей мере до 7 утра, когда ее экстренный выпуск наконец объявил о том, что КЕННЕДИ ПОБЕДИЛ. Когда в свое время Джеймс Рестон сказал Кеннеди, какой ужасной была ночь, он ответил: «Если вас напугала «Таймс», то вам нужно было видеть меня»[68]. Никсон мог предполагать другое, как и многие в Соединенных Штатах, и не верил в поражение до десяти часов утра (люди Кеннеди бушевали из-за того, что он все еще не уступил, когда появился на телевидении в три часа утра, но Кеннеди заметил про себя: «Почему он должен уступить? Я бы этого не сделал»)[69]. Если граница победы была столь неуловима, то количество голосов производило впечатление: проголосовало 64,5 % избирателей, что было на 11 % выше, чем в 1956 году, и с тех пор эта цифра не была превзойдена. Возможно, Кеннеди не смог бы сдвинуть Америку, но ему удалось ее наверняка расшевелить: единственное, что вскоре случилось и принесло огорчения, был переход избирателей на другую сторону. Как указал ранее Теодор X. Уайт, результат был в некотором смысле счастливой случайностью: даже потеряв несколько сотен голосов в Иллинойсе и Техасе, Никсон мог победить, получив большинство как в коллегии выборщиков, так и на прямых выборах, чем Кеннеди в тех же процедурах[70]. Но отнюдь не был счастливой случайностью огромный рост числа голосов демократов на президентских выборах. Республиканцы потеряли более одного миллиона голосов, которые они получили в 1956 году, но, тем не менее, положение было лучше, чем в 1952 году, когда при голосовании за Лика произошло резкое перераспределение голосов. Демократы получили почти 8 миллионов голосов из 34 миллионов. Только в двух штатах (Оклахоме и — как предупреждение — Миссисипи) снизилось количество отданных за них голосов. Даже если допустить, что это произошло в результате естественного количественного роста электората, достижение все же было значительным.

Но что это означало на самом деле? Просматривая результаты, Кеннеди вполне мог прийти к выводу, что страна, или по крайней мере та ее часть, которая проголосовала за него, принимала то, что Америке было необходимо снова двинуться вперед; это привлекло внимание к «партии активности» и к кандидату, провозгласившему курс «Новый рубеж». «Новый курс» Франклина Рузвельта обещал помощь и безопасность всем, кто в этом нуждался. Но «Новый рубеж», о котором я говорю — не набор обещаний, а серия вызовов. И я спрашиваю не о том, что Америка может сделать для американцев, но что они могут дать своей стране. Я взываю к их гордости, а не к кошельку — это обещание скорее того, что потребуется жертвенность, а не обещание безопасности»[71]. Теперь Кеннеди был законно избранным президентом: граждане, которые его выбрали, не могли сказать, что их не предупредили. Он получил мандат на свободу действий.