Джон Леннон

Иоко заботилась главным образом о том, чтобы сохранить свое лицо. Она потребовала, чтобы Джон рассказал журналистам, что Иоко выставила его за дверь за плохое поведение, запретив даже намекать на то, что между ним и Мэй что-то есть. Иоко требовала, чтобы Джон и Мэй путешествовали в разных вагонах, и заставляла Мэй вести себя даже с самыми близкими друзьями так, будто она продолжала оставаться всего лишь секретарем Джона. Больше всего Мэй была поражена тем, что Джон безропотно выполнял эти требования. Оказалось, что он мог пойти наперекор жене лишь действуя у нее за спиной. Он объяснил Мэй, что для них лучше всего продолжать делать вид, что они подчиняются «мамочке», а на самом деле вести себя как заблагорассудится — но так, чтобы никто об этом не знал.

Тем временем до Джона и Мэй стали доходить слухи о том, что Фил Спектор собирает музыкантов для записи альбома; требования Леннона ограничились тем, чтобы пригласить его любимого звукоинженера Роя Чикала (который привел ассистента Джимми Айовайна) и барабанщика Джима Келтнера, а также еще одного местного музыканта, Джесси Эда Дэвиса, с которым Джон давно мечтал поработать.

Леннон познакомился с Дэвисом (чистокровным индейцем-кайова, получившим ученую степень по английской литературе после окончания Оклахомского университета) еще в декабре 1968 года во время съемок неудачного телешоу «Рок-н-ролльный цирк», который продюсер Аллен Кляйн не решился пустить в эфир, убедившись в том, что приглашенные звезды — «The Who», «Джетро Талл», «Тадж Махал», «Плэстик Оно Бэнд» — выглядели намного лучше, чем главные участники шоу, «Роллинг Стоунз». Однажды в гримерке Джон от нечего делать стал напевать старые хиты Элвиса, и Джесси Эд (гитарист из «Тадж Махал») подыграл ему, поразив Джона идеальным исполнением оригинальных соло Скотти Мура. Джон перешел на репертуар Карла Перкинса, и Джесси без малейшей заминки продолжал аккомпанировать. Такое глубокое знание рок-н-ролла не могло не покорить Джона Леннона.

Главная проблема нового проекта заключалась не в его участниках, а в том, как Джон собирался интерпретировать старый рок-н-ролл. Сама по себе идея вернуться к истокам — в 50-е годы — была замечательной, но что дальше? Если в середине 60-х ему прекрасно удавалось исполнять старые горячие хиты, оставляя на них свой холодный и резкий отпечаток, то сейчас он пребывал в совершенно ином настроении. Ему захотелось вспомнить свои крики, прыжки по сцене и все те номера, которые он откалывал в добрые старые времена в «Кэверн». Но это означало, что, вместо того чтобы стильно превзойти оригинальных исполнителей, Джон собирался соревноваться с ними, используя их же оружие, а такой подход был заранее обречен на неудачу как в музыкальном плане, так и у критиков, которые всегда ревностно относились к «золотому наследию» прошлых лет.

Альбом рок-н-роллов не столько отражал настроения Джона Леннона, сколько свидетельствовал о настроениях всего рок-н-ролльного мира. Не было на свете такого рокера, которого бы не преследовала навязчивая мысль о том, что никто не в состоянии превзойти оригинальных исполнителей рок-н-ролла. Главная причина такой ностальгии заключалась в том, что рок, в отличие от джазовой музыки, не получил органического развития, слой за слоем обрастая более сложной музыкальной оболочкой, которая накладывалась на первоначальную основу. И сейчас, по мнению Леннона, настало время вернуться к истокам, для того чтобы оживить и подтвердить свою верность фундаментальным основам рока. Оставалось лишь придумать, как это сделать.

В первых числах ноября, в течение нескольких напряженных часов, перед тем как музыканты впервые собрались в стадии, Джона буквально одолевала телефонными звонками Иоко. Сначала она заявила, что собирается записать еще один двойной альбом. Затем сообщила, что арендовала на неделю «Кенниз Кастауэйз» — клуб, расположенный в верхней части Ист-Сайда, где она собиралась выступать со студийной группой под руководством Дэвида Спинозы. Рассказывая о своих дорогостоящих проекта — только двойной альбом мог обойтись Леннону в 150 тысяч долларов — она не переставая критиковала его рок-н-ролльный альбом и ругала Фила Спектора. К концу дня Джон уже спрашивал у Мэй Пэн: «А ты уверена, что я поступаю правильно?»

Когда Джон и Мэй подъехали к «Студии А и М», располагавшейся на том самом месте, где раньше стояла киностудия «Чарли Чаплин / Юнайтед Артисте», они не имели ни малейшего представления о том, что их ожидало, поскольку Фил Спектор с упорством маньяка скрывал все детали подготовки к записи. Джон был уверен, что Фил соберет человек восемь музыкантов, и пришел в крайнее изумление, когда обнаружил, что их двадцать семь и что они выстроились в очередь возле двери в студию. Каждый из них был сам по себе выдающимся солистом, а некоторые, например Хозе Феличиано, Леон Рассели или Стив Кроппер, гитарист из «Мемфис Саунд», уже стали знаменитостями. Идея собрать музыкантов такого калибра в одну группу объяснялась манией величия Фила Спектора.