Джон Леннон

Возможно, ключ к разгадке того, что произошло, заключен в описании самого Леннона. «Меня все время выворачивало, — рассказал он Мэй. — Я постоянно засыпал, а когда просыпался, они снова делали со мной то же самое». Кем были «они» и что «то же самое» они делали?

Эссенциальные масла, содержавшиеся во флаконах, указывают на то, что в этом деле были замешаны Джон Грин и его учитель Джоуи Лукаш. Джоуи считался большим специалистом по волшебным зельям и гипнозу. Еще в 1973 году он хвастал одной из своих учениц, Дороти Декристофер, что вхож в дом Йоко. Кроме того, он поддерживал приятельские отношения с владельцем одной лавочки, схожей с той, куда Мэй обратилась по поводу содержимого своего флакона.

Что касается Джона Грина, то он письменно засвидетельствовал, что познакомился с Джоном Ленноном именно в тот уик-энд. По его словам, ему позвонила Йоко и срывающимся голосом сообщила: «Джон дома! Кажется, он чем-то отравлен!»

Когда полчаса спустя Джон Грин приехал в Дакоту, он был представлен Джону Леннону, у которого не обнаружилось никаких признаков отравления. По словам Грина, Джон жаловался на некие прошлые проблемы, например, на то, что у него украли деньги или что он «утратил вдохновение».

В конечном счете неважно, кто сыграл роль специалиста по борьбе с табакокурением — Джон Грин, Джоуи Лукаш или Джон Доу. Главное было заставить Джона уяснить между двумя приступами рвоты, что пришло время сменить адрес и сказать самому себе: «Йоко разрешила мне вернуться домой».

Глава 58 Роды

«Мы беременны!» — проворковала Иоко, проскользнув однажды мартовским днем в «черную комнату», где Джон в это время обсуждал запись своего будущего альбома с Бобом Мерсером из компании «И-Эм-Ай». Иоко только что вернулась от гинеколога и не могла не сообщить Джону важную новость. Лицо Леннона озарилось. Приняв поздравления Мерсера, он огорошил его следующим заявлением: «Значит так, Боб, сам видишь, работа на какое-то время откладывается. Следующие девять месяцев я должен посвятить тому, чтобы Иоко смогла родить этого ребенка».

Если разобраться, его решение не было неожиданным. Джон прекрасно понимал, насколько опасной была эта беременность. В прошлом у Иоко было много выкидышей, и Джон вовсе не был уверен, что, после того как уляжется первый всплеск энтузиазма, она согласится пожертвовать девятью месяцами своей жизни и провести их в больничной палате. "Когда я была беременна Шоном, я хотела сделать аборт, — призналась она много лет спустя. — Но Джон сказал: «Мы не будем этого делать». И тогда я ответила: «Хорошо, я рожу ребенка, но после этого всю ответственность за него возьмешь на себя ты». Джон знал также, что она ни за что не позволила бы ему купаться в славе, будучи сама отягченной ролью матери. Таким образом, его решение было вполне разумным: отложить на время мысли об успехе и сосредоточиться на ребенке.

Может быть, Леннон и не отказался бы с такой легкостью от музыкальной деятельности, если бы в тот момент не переживал период спада творческой активности. Полтора месяца назад, когда он оставил Мэй Пэн, он ощущал себя на гребне рок-н-ролла, как в молодые годы: буквально за неделю до того, как покинуть Саттон-плейс, он сочинил две новые песни — «Попкорн» и «Теннесси» (эта вещь была посвящена не американскому штату, а знаменитому драматургу; названия его произведений были умело вплетены в текст песни). Однако стоило Джону перебраться в Дакоту, как он потерял способность сочинять. По многу раз в день он подскакивал к пианино и начинал перебирать аккорды, но муза явно покинула его. К апрелю музицирование свелось к тому, что он целыми днями сидел на кухне у окна и наигрывал на акустической гитаре старые песни «Битлз». Иоко находила это занятие «жалким» и беспокоилась о том, что подумают соседи. Так что эта беременность была очень кстати: она обозначила новую цель в жизни Джона именно в тот момент, когда профессиональные цели казались недостижимыми.

В отличие от Джулиана, которого Джон всегда считал результатом субботней ночи, проведенной в компании с бутылкой виски, второй ребенок был для отца плодом любви, зачатым в момент примирения, которому богатые, мудрые и многоопытные родители прочили великое будущее. Иоко назвала сына Таро — в японских семьях такое имя обычно давали перворожденному ребенку. Шон означает по-ирландски Джон. Было ясно, что в Шоне Оно Таро Джон Леннон усматривал последнюю возможность исполнить свою заветную мечту — все начать сначала. Он собирался предоставить сыну все то, чего так не хватало в детстве ему самому, — удобства, удовольствия, защиту и те возможности, в которых было когда-то отказано ему самому.