Джон Р. Р. Толкин. Биография

Позднее он пояснял, что эта встреча ЧКБО в конце 1914 года помогла ему обрести «голос, чтобы выразить все, что искало себе выхода», и добавлял: «Я всегда приписывал это тому вдохновению, что вселяли в нас даже несколько часов, проведенных вместе».

И сразу после выходных, проведенных в Лондоне, он принялся сочинять стихи. Стихи эти по большей части не представляли собой ничего особенного и далеко не всегда отличались лаконичностью. Вот несколько строк из «Морской песни предначальных дней», написанной 4 декабря 1914 года и основанной на воспоминаниях Толкина о летних каникулах в Корнуолле:

Над бескрайними путями хмурой, сумрачной страны Голосов людских не слышно; в дни глубокой старины Сиживал и я у моря, близ изломанной гряды, Внемля громовым раскатам пенной музыки воды, Что из камня изваяла контур башен и колонн Там, где натиску бурунов брег навеки обречен.

Когда Толкин показал это и другие стихотворения Уайзмену, его друг заметил, что они напоминают ему слова Саймонса о Мередите [Артур Саймоне (1865—1945) — литературный критик и поэт. Джордж Мередит (1828—1909) — романист и поэт], «когда тот сравнил Мередита с дамой, которая сразу после завтрака надевает все свои побрякушки». И посоветовал: «Не перестарайся».

Толкин был более сдержан в стихотворении, где описывается их с Эдит взаимная любовь. Для того чтобы выразить ее, он избрал один из своих излюбленных образов:

Се! Юны мы, но выстояли все ж
Под стать сердцам, взрастающим в лучах
Любви немало лет (два древа так
В долине солнечной или в лесу
Стоят, сплетая ветви и дыша
Прохладной свежестью, впивая свет,
Неразделимые); так стали мы
Едины; так, объятия сомкнув,
Мы в почву Жизни глубоко вросли.

Среди прочих стихотворений, написанных Толкином в то время, было и «Человек с Луны спустился слишком рано» (в конце концов опубликованное в сборнике «Приключения Тома Бомбадила»). Подобный же «сказочный» сюжет избрал Толкин в «Шагах гоблинов», стихотворении, которое он написал специально для Эдит: она говорила, что ей нравится «весна, цветы, деревья и крошечные эльфики». В «Шагах гоблинов» собрано все то, что Толкин впоследствии так невзлюбил, так что вряд ли стоило бы их здесь цитировать; но это стихотворение отличается непогрешимой четкостью ритма; к тому же оно было напечатано в нескольких антологиях того времени, так что можно считать его первой мало–мальски значимой публикацией Толкина:

Мне вновь туда пора,
Где, разгоняя мрак,
Волшебные фонарики сверкают.
Где шелестит трава,
Колышется листва
И птахи меж деревьями порхают;
Жужжат в ночи жуки
И вьются мотыльки,
К огням чудесным издали влекомы.
Вот лепрехон извлек
Свой колдовской рожок:
Шагают по лесной дороге гномы.

О! мерцанье фонарей! О! круженье светляков!
О! прозрачных, нежных крыльев трепетанье!
О! как легок каждый шаг — легок, звонок каждый шаг!
О! как сладко прикоснуться к тайне!

[Перевод К. Королева]

Дж. Б. Смит прочел все стихи Толкина и послал ему критический отзыв. Отзыв был в целом положительным, но Смит заметил, что поэтическое искусство Толкина сильно выиграло бы, если бы он читал побольше английской литературы. Смит посоветовал ему ознакомиться с Брауном, Сидни и Бэконом [Уильям Браун (1591—1643), английский поэт, автор пасторалей. Филип Сидни (1554—1586) — выдающийся поэт и критик Елизаветинской эпохи. Фрэнсис Бэкон (1561—1626) — философ и эссеист того же времени]; позднее он порекомендовал Тол кину взглянуть на новые стихи Руперта Брука [Руперт Брук (1887—1915) — английский поэт; произведения его типичны для эпохи короля Георга]. Но Толкин не внял советам. Он уже выбрал себе собственное поэтическое направление и в указаниях не нуждался.

Вскоре он начал ощущать, что сочинение отдельных стихотворений, не объединенных связующей темой, — не совсем то, к чему он стремится. В начале 1915 года Толкин обратился к своим ранним стихам об Эаренделе и, взяв их сюжет за основу, принялся разрабатывать более обширное повествование. Он показал первые стихи об Эаренделе Дж. Б. Смиту. Смиту стихи понравились, но он спросил: о чем они, собственно? «Не знаю, — ответил Толкин. Постараюсь выяснить». Не «придумать», а именно «выяснить». Он воспринимал себя не как сочинителя истории, а как первооткрывателя древней легенды. И все это — благодаря его личным языкам.