Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Оставшись одна, Арабелла обнаружила, что вовсе не расположена к чтению. Она обвела взглядом комнату. Ее внимание привлекла большая картина — лесной пейзаж с полуразрушенным замком на холме. Темные деревья, ветхие стены и возвышенность были тронуты золотом заходящего солнца, а небо полнилось жемчужным сиянием уходящего на покой светила. На переднем плане был изображен серебристый водоем, в котором тонула молодая женщина. Какое-то существо — то ли человек, то ли фавн — пыталось спасти ее, а может, и утопить — Арабелла, сколько ни вглядывалась в изображение, так и не смогла понять.

Оторвавшись от пейзажа, Арабелла вышла из гостиной в коридор, стены которого были украшены акварелями, но, едва взглянув на них, поняла, что это всего лишь виды Брайтона и Чемсфорда, и прошла дальше.

Она слышала голоса Стренджа и сэра Уолтера, которые кого-то громко обсуждали в кабинете.

— …Просто потрясающий! Хотя по-своему малый неплохой, — говорил сэр Уолтер.

— О! Я знаю, о ком вы! Его брат служит органистом в Батском соборе, — вторил Стрендж. — У него черно-белый кот, которого он выгуливает на поводке. Как-то раз на Милсом-стрит…

Прогуливаясь по коридору, Арабелла подошла к открытой двери. Заглянув внутрь, она увидела изысканно обставленную гостиную с великолепными картинами по стенам и решила войти.

Казалось, помещение переполнено светом, хотя за окнами царил серый ненастный день.

— Откуда же свет? — вслух размышляла Арабелла. — Такое впечатление, что он льется из картин, хотя это невозможно…

Все полотна были выполнены мастерами венецианской школы[58]. В них было много неба и моря, и комната словно растворялась в этом безбрежном пространстве.

Осмотрев полотна на одной из стен, она повернулась, чтобы подойти к противоположной, и тут к величайшему своему изумлению обнаружила, что в комнате еще кто-то есть. У камина на голубом диване сидела молодая женщина и с любопытством рассматривала Арабеллу. Из-за высокой спинки дивана та не сразу увидела незнакомку.

— О, простите, пожалуйста!

Молодая женщина молчала. Она была прекрасна — совершенные черты, ухоженная светлая кожа, темные волосы уложены в безукоризненную элегантную прическу. Поверх домашнего платья из белого муслина была наброшена индийская шаль, в которой сочетались цвета слоновой кости, черный и серебряный. Для служанки она была одета слишком богато, для компаньонки выглядела слишком спокойной и уверенной. Если же она пришла в гости, то почему сэр Уолтер об этом не предупредил?

Арабелла слегка поклонилась и, немного зарумянившись, сказала:

— Я думала, здесь никого нет! Извините за беспокойство, — и повернулась, собираясь выйти из гостиной.

— О, нет! — негромко произнесла молодая женщина. — Надеюсь, вы не покинете меня! Я редко вижу людей — можно сказать, вообще не вижу. Вы хотели посмотреть картины? Не возражайте, я наблюдала за вами в зеркало и знаю, что хотели. — Над камином висело большое венецианское зеркало в затейливо украшенной раме зеркального стекла, с причудливыми завитками и прозрачными бутонами. — Надеюсь, — продолжила незнакомка, — мое присутствие не помешает вам насладиться живописью.

— Но я побеспокоила вас, — все еще пытаясь извиниться, заметила Арабелла.

— Вовсе нет! — воскликнула молодая женщина и указала рукой на картины. — Прошу вас.

Арабелла поняла, что уйти теперь будет бестактностью, поблагодарила незнакомку и подошла к полотнам, однако чувствовала себя неуютно — женщина не сводила с нее глаз.

Осмотрев картины, Арабелла подошла к незнакомке, и та попросила ее присесть.

— Что вы о них скажете? — поинтересовалась она.

— Что ж, — отвечала Арабелла, — они определенно очень хороши. Особенно мне понравились изображения процессий и праздников — у нас в Англии такое редко увидишь. Эти реющИе флаги, позолоченные лодки и шикарные наряды!.. Однако складывается впечатление, что художнику люди не так интересны как здания или голубые небеса. Они такие маленькие, незначительные! Просто теряются среди мрамора дворцов и мостов. Вам так не кажется?

Вопрос позабавил женщину. Она странно улыбнулась.

— Теряются, говорите? Что ж, вы правильно подметили. Воистину эти несчастные потеряны. Ведь Венеция всего лишь лабиринт — огромный прекрасный лабиринт, из которого способны найти выход только истинные старожилы. По крайней мере, я так думаю.

— Вот как? — произнесла Арабелла. — Но ведь это очень неудобно. Хотя чувства, которые переживает заблудившийся в лабиринте, наверняка просто незабываемы. Честное слово, я все отдала бы, чтобы испытать нечто подобное!

Молодая женщина рассматривала Арабеллу и улыбалась как-то мрачно и странно.

— Если вам случится, как мне, месяцами блуждать по бесконечным сумрачным переходам, то ваше мнение переменится. Стоит вам заблудиться в чуждой бесконечности, удовольствие быстро пойдет на убыль. А что до ярких церемоний, шествий и праздников… — Она содрогнулась. — Вы их возненавидите!

Арабелла не могла взять в толк, о чем та говорит. Она решила, что знакомство поможет лучшему взаимопониманию, и осведомилась, как зовут собеседницу.

— Я леди Поул.