Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Кто-то подошел, заговорил с ним. Это был капитан из конной артиллерии. Стрендж видел, как шевелятся его губы, но ничего не слышал. Щелкнув пальцами, он развеял чары. Капитан приглашал выпить бренди и выкурить сигару. Стрендж поблагодарил, но отказался. Его трясло.

Остаток ночи он провел в одиночестве под вязом. До этого дня он не чувствовал, что магия отдаляет его от остальных людей. Теперь все стало иначе. Он пережил жуткое ощущение — мир словно стал старше, и все лучшее, что в нем было — смех, любовь и наивное неведение — безвозвратно канули в прошлое.

На следующий день примерно в половине двенадцатого французы пошли в атаку. Союзники встретили неприятеля орудийным огнем. Чистый летний воздух между враждебными армиями заполнился клубами горького черного дыма.

Главный удар французы направили на поместье Угумон — форпост коалиции, расположенный на равнине. Поместье защищали шотландские гвардейцы, нассаусцы, ганноверцы и другие части. В своем серебряном блюде Стрендж видел все подробности ожесточенной схватки. Он хотел переместить деревья, чтобы обеспечить защитникам поместья лучшее прикрытие, но не был уверен, что это будет им на руку. Вмешиваться с магическими трюками в рукопашный бой — дело опасное. Стрендж помнил, что на войне солдат может добиться большего, если не станет спешить, а иногда даже останется в бездействии. Он решил ждать.

Грохот орудий усилился. Британские ветераны говорили друг другу, что не припомнят такой жестокой канонады. Осколки разрезали людей на части, ядра рвали тела в клочки. Воздух вибрировал от пролетающих снарядов. «Дело становится жарким», — спокойно заметил герцог офицерам и приказал передовым частям отойти за склоны холмов. Когда обстрел закончился, полки союзников вернулись на возвышенности и увидели, что по равнине, покрытой волнами дыма, на них движется французская пехота — шестнадцать тысяч человек плотными колоннами шли в ногу, неумолимо надвигаясь на холмы.

Многие подумали, что у французов, верно, тоже появился волшебник — солдаты неприятеля казались выше обычных людей, а глаза их горели какой-то сверхъестественной яростью. Однако это была всего лишь магия Наполеона Бонапарта, который знал, как привести солдат в такое состояние, что противник содрогнется.

Теперь Стрендж точно знал, что должен делать. Глубокая вязкая грязь значительно затрудняла продвижение пехоты. Вдобавок он обратил заклинание на стебли ржи. Он заставил их обвиваться вокруг ног французов. Те спотыкались, падали, увязали в грязи, но колонны не останавливались, и французы шли по телам своих товарищей. Тех несчастных, которые еще были живы, затоптала французская кавалерия, следовавшая за пехотой. Стрендж усердно колдовал, но не был уверен, что его усилия дали очень уж большой результат. Похоже, британские стрелки действовали куда эффективнее.

К вязу подскакал адъютант, передал Стренджу пакет, крикнул: — Послание от его светлости! — и немедленно умчался прочь.

Французские пушки подожгли поместье Угумон. Погасите пожар.

Веллингтон.

Стрендж вызвал видение Угумона. Находившиеся там люди оказались в отчаянном положении. В каждой комнате лежали раненые — и союзники, и французы. Все горело — стога сена, хозяйственные постройки, главное здание. Повсюду плавал едкий черный дым. Визжали лошади, раненые пытались ползти, но спасения не было. Вокруг поместья кипел бой. В часовне Стрендж заметил с полдюжины фресок, на которых были изображены святые — семи-восьми футов ростом, аскетичного вида. Изобразил их, очевидно, какой-то не очень искусный любитель живописец. У святых были длинные седые бороды и большие грустные глаза.

— Подойдут! — пробормотал Стрендж. По его команде святые сошли со стен, и, двигаясь как марионетки, пробрались меж рядов раненых к колодцу, расположенному во дворе. Здесь они принялись черпать ведрами воду и таскать ее в комнаты, где лежали раненые. Все шло хорошо, пока двое (кажется, святой Петр и святой Иероним) не загорелись. Они состояли только из красок и волшебства, потому сгорели очень быстро. Стрендж лихорадочно соображал, как выйти из этого затруднительного положения, когда осколок французской гранаты ударил по серебряному блюду и отбросил его в сторону ярдов на пятьдесят. Пока волшебник сбегал за блюдом, пока выравнивал вмятину, оставленную осколком, сгорели все святые. Раненые и лошади в стойлах погибали от огня и дыма. Других изображений на стенах в поместье не было. Чуть не плача от отчаяния, Стрендж проклинал ленивого художника.

Что же делать? В голове Стренджа промелькнула мысль: давным-давно Джон Аскгласс создавал из воронов великана — птицы сбивались в плотную стаю, образуя фигуру черного исполина, который мог выполнить любое повеление волшебника. Известны случаи, когда он создавал себе помощников из земли.