Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Ха! – Издатель скрестил на груди руки и гордо взглянул на Чилдермаса единственным зрячим глазом. – Вы думаете, что я отчаянно нуждаюсь в деньгах, но это не так. Весь вечер я получаю от друзей мистера Стренджа предложения о пожертвованиях. При желании я мог бы открыть новую типографию! Передайте мистеру Норреллу вот что. Заплатить ему, конечно, придется. Однако не на его условиях, а на наших собственных. Мы заставим его оплатить новое издание. А также рекламную кампанию книги его соперника. Думаю, что это окажется для него чрезвычайно неприятно.

– О, разумеется! Если это вообще когда-нибудь случится, – сухо заметил Чилдермас и повернулся к двери.

Потом остановился и, разглядывая ковер, о чем-то задумался, словно рассуждая сам с собой.

– Вот что я вам скажу, – наконец произнес он. – Как бы ни казалось в настоящий момент, окончательно книга не уничтожена. Я гадал на картах и спросил у них, сохранилось ли что-нибудь из тиража. Так вот, один экземпляр сохранился у автора, мистера Стренджа, а второй – у мистер Норрелла.

Весь следующий месяц Лондон только и говорил, что об удивительном поступке мистера Норелла. Однако винить ли в происшедшем порочность книги Стренджа или зависть мистера Норрелла – на этот счет мнения разделились. Те, кто покупал книгу, не могли смириться с ее утратой. Мистеру Норреллу не удалось уладить дело, даже когда он послал к ним своих слуг с гинеей (именно столько стоила книга) и письмом, в котором объяснялись причины ее исчезновения. Многие почувствовали себя еще более оскорбленными, а некоторые читатели немедленно обратились к своим адвокатам и возбудили против мистера Норрелла судебное разбирательство[130].

В сентябре члены кабинета вернулись из загородных поместий, и, естественно, из ряда вон выходящие действия мистера Норрелла стали одной из первых тем их заседаний.

– Когда мы впервые наняли мистера Норрелла для употребления магической практики в наших интересах, – заявил один из министров, – мы и не думали, что он начнет распространять колдовство на дома граждан и наносить урон их собственности. Даже жаль, что мы не учредили того магического суда, о котором он столько говорил. Как он, кстати, называется?

– «Пять драконов», – ответил сэр Уолтер Поул.

– Полагаю, мистера Норрелла можно обвинить в магическом преступлении?

– О, разумеется! Однако я не имею ни малейшего представления, в каком. Джон Чилдермас, возможно, знает, однако вряд ли согласится сказать.

– Не важно. Против Норрелла и так выдвинуто несколько обвинений в краже – иски лежат в обычных судах.

– В краже! – изумился другой министр. – Возмутительно, что человека, столько сделавшего для блага страны, обвиняют в столь низменном преступлении!

– А что? – возразил первый. – Он сам его на себя навлек.

– Загвоздка в том, – заметил сэр Уолтер, – что в свое оправдание он неизбежно заговорит о природе английской магии. Кроме Стренджа, компетентных в этом вопросе людей нет. Считаю, необходимо потерпеть. Мы должны дождаться возвращения мистера Стренджа.

– Да, но здесь возникает и другой вопрос, – вставил свое слово еще один министр. – В Англии всего два волшебника. Как между ними выбрать? Кому дано решить, кто из них прав, а кто виноват?

Члены кабинета озадаченно взглянули друг на друга. И только лорд Ливерпуль, премьер-министр, казался совершенно уверенным в себе.

– Мы сможем рассудить их точно так же, как судим других людей – по плодам[131].

Наступила пауза. Министры размышляли о плодах мистера Норрелла: вражде, воровстве и злобе.

Решили, что министр внутренних дел побеседует с мистером Ласселлзом наедине и передаст мистеру Норреллу крайнее недовольство премьер-министра и всего кабинета.

Казалось, больше обсуждать нечего, однако министры не могли отказать себе в удовольствии посплетничать. Все слышали, каким образом лорд Портишед отмежевался от мистера Норрелла. Сэр Уолтер рассказал о том, как Чилдермас, который до последнего времени казался тенью хозяина, также дистанцировался от волшебника и разговаривал с друзьями Стренджа как независимый человек, заверив их, что книга уничтожена не полностью. Сэр Уолтер глубоко вздохнул.

– Не могу удержаться от мысли, что во многих отношениях этот знак хуже любого другого. Норрелл всегда плохо разбирался в людях, а теперь его оставляют лучшие друзья. Ушел Стрендж, потом Меррей, а теперь вот и лорд Портишед. Если и Чилдермас отвернется, то останется один лишь Генри Ласселлз.

В тот вечер все друзья Стренджа написали ему полные негодования письма. Письмам требовалось две недели, чтобы достичь Италии, а поскольку Стрендж постоянно переезжал с места на место, то еще две недели – чтобы найти его самого. Поначалу друзья Стренджа не сомневались, что тот, пылая праведным гневом, устремится в Англию, чтобы сразиться с Норреллом в судах и в печати. Однако новости, пришедшие в сентябре, наводили на мысль, что с этим придется повременить.