Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Вы уверены? Твердо уверены? – продолжал доктор тем же умиротворяющим тоном. – Ну, не стану скрывать, что ваше появление меня встревожило. Вы были сам не свой. Разумеется, это следствие переутомления. Возможно, если бы я…

– Простите, доктор Грейстил, но, как я только что объяснил, моя жена ЗАКОЛДОВАНА, она – пленница подземного мира. И как бы мне ни хотелось продолжать разговор, есть дела куда более срочные!

– Очень хорошо. Ради бога, успокойтесь. Наш приход вас излишне взволновал. Сейчас мы уйдем, а придем навестить завтра. Однако прежде чем покинуть вас, должен сказать, что сегодня утром губернатор прислал ко мне делегацию. Он почтительно просит вас на некоторое время воздержаться от колдовства…

– Не колдовать? – Стрендж дико расхохотался – холодным, злым, безрадостным смехом. – Вы просите меня остановиться? Невозможно! Для чего же Бог создал меня волшебником, если не для этого? – Здесь он снова повернулся к чаше и снова начал рисовать над ней таинственные знаки.

– Ну, тогда хотя бы избавьте квартал от этой неестественной ночи. Ради меня. Ради нашей дружбы. Ради Флоры.

Рука Стренджа застыла, так и не закончив жеста.

– О чем вы? Какая неестественная ночь? Что в ней неестественного?

– Ради бога, Стрендж! Сейчас же уже почти полдень!

Стрендж на секунду замолчал. Посмотрел в черное окно, оглядел освещенную комнату, перевел взгляд на доктора Грейстила.

– Не имел ни малейшего понятия, – пораженно прошептал он. – Поверьте! Это не я!

– Кто же в таком случае?

Стрендж ничего не ответил, он невидящим взглядом смотрел прямо перед собой.

Доктор Грейстил опасался, что дальнейшие расспросы относительно происхождения тьмы лишь разозлят волшебника, и спросил просто:

– Вы можете вернуть свет?

– Не… не знаю. – В ответе Стренджа прозвучала искренняя растерянность.

Доктор Грейстил пообещал зайти на следующий день, а в качестве лучшего лекарства порекомендовал здоровый крепкий сон.

Стрендж не слушал, однако, когда доктор повернулся к двери, схватил его за руку и прошептал:

– Можно один вопрос?

Доктор молча кивнул.

– Вы не боитесь, что она погаснет?

– Что погаснет? – не понял Грейстил.

– Свеча. – Стрендж показал на лоб гостя. – Свеча у вас в голове.

Тьма за окном с каждой минутой становилась все более угрожающей. Доктор и слуга молча пробирались по ночным улицам. Наконец, дойдя до западного конца площади Сан-Марко, оба вздохнули с облегчением: здесь начиналась обычная жизнь, полная дневного света и движения.

Доктор заговорил первым:

– Я решил не сообщать губернатору о состоянии его рассудка. Бог знает, что сделают эти австрияки. Пошлют солдат, чтобы его арестовать, или придумают еще что-нибудь похуже. Просто скажу, что сейчас он не может упразднить ночь, однако вовсе не собирается причинять городу зло – в этом я полностью уверен, – и рассчитываю в самом скором времени на него повлиять.

На следующее утро, когда взошло солнце, приход Санта-Мария Дзобениго по-прежнему лежал во мраке. В половине девятого Фрэнк отправился купить молоко и рыбу. Хорошенькая черноглазая крестьянка, торговавшая молоком с барки на канале Сан-Лоренцо, уже знала его и не скупилась ни на улыбки, ни на разговоры. Наполнив молоком кувшин, она сразу поинтересовалась: «Hai sentito che lo stregone inglese e pazzo?» (Слышали, что английский волшебник – сумасшедший?)

В рыбных рядах недалеко от Большого канала рыбак продал три кефали и едва не забыл взять деньги – настолько его увлек разговор с соседом. Обсуждалась весьма животрепещущая тема: из-за чего англичанин-волшебник сошел с ума – из-за того, что он англичанин или из-за того, что волшебник?

На обратном пути Фрэнк увидел двух бледных монахинь, которые старательно терли мраморные ступени церкви. Те дружелюбно пожелали доброго утра и не преминули добавить, что собираются молиться за бедного сумасшедшего английского волшебника. Возле самого дома из-под сидения гондолы вылез огромный белый кот, выпрыгнул на набережную и выразительно взглянул на Фрэнка. Тот подождал, пока кот скажет что-нибудь про Джонатана Стренджа, но кот промолчал.

– Как такое могло произойти? – недоумевал, садясь в кровати, доктор Грейстил. – Неужели Стрендж выходил из дома и с кем-нибудь разговаривал?

Фрэнк не знал. Он снова отправился на улицу в надежде навести справки. Выяснилось, что сам волшебник не покидал своей комнатенки на верхнем этаже дома возле площади Санта-Мария Дзобениго, однако вчера, примерно в пять вечера, лорд Байрон (а надо заметить, что он единственный рассматривал Вечную Ночь как своего рода развлечение) нанес ему визит. Волшебник колдовал и болтал о свечах, ананасах, длящихся веками танцах и дремучих лесах, которыми заросли улицы Венеции. Вернувшись домой, Байрон поделился новостью с любовницей, квартирным хозяином и слугой. Все трое оказались людьми общительными, склонными проводить время в больших компаниях, и уже к утру круг посвященных стремительно расширился.

– О, разумеется! Лорд Байрон! Совсем забыл! – воскликнул доктор Грейстил. – Надо предупредить его, чтобы поменьше болтал.